Людоящерица – почему-то меня поразило то, что у неё был хвост, – склонилась над Сен и ласково погладила её по голове. Видимо в этом чудовищном единении они с Сен были подругами.

– Мама? – спросила Сен.

Мира с рыданием наклонилась над ней, обняла, прижала, подняла на руки.

– Мама, прости…

Я отвернулся – и увидел чешуйчатого кота, сидящего на краю ванны и опустившего туда морду. В белой жидкости расплывались красные разводы.

– Идём, – сказал я. – Идём не оглядываясь. Не надо Сен этого видеть.

– Грис! – воскликнула Мира.

– А я что? Игры с хищниками опасны.

Я потащил их к двери. Людоящерица шла за нами, временами оглядываясь и издавая цокающие резкие звуки.

Надо будет как-то отправить её в джунгли.

И кота тоже.

Кота в первую очередь. Он – дикий свирепый убийца.

Хотя я не готов был его осуждать.

– Грис, Грис, что мы будем делать? – спросила Мира. Она несла Сен, как пушинку, то ли вкачав в себя руну Уруз, то ли в том приступе силы, который бывает у любой матери, нашедшей своё дитя.

– Жить, – сказал я. Хотел добавить про то, что хочу всё-таки вернуть себе руку. Но это было такой мелочью, что не заслуживало разговора.

Мира остановилась, повернулась ко мне. На лице её были и облегчение, и ужас, Сен зарывалась в неё лицом и, кажется, тихо рыдала.

– Грис, но так же нельзя! Мы станем такими же, как Уинвард, как Мирарек, – сумасшедшими злобными тварями!

– Да с чего бы? Я не собираюсь, – сказал я. Неловко их обнял. Людоящерка ткнулась чешуйчатой головой мне в бедро, запрокинула голову. Я погладил её культей.

Да, надо всё-таки заняться рукой.

– Грис, мы сожгли полгорода… мы свергли повелителя…