Казаки не заставили себя долго уговаривать. Такой ярости у людей я не видел давно. Казаки, оскалив зубы, били полицая ногами остервенело, с каким-то исступлением, топтали его, радуясь кровавым брызгам, как дети праздничному салюту...

Изуродованный труп полицая казаки отволокли в кусты и словно не удовлетворённые содеянным, в заключение цинично помочились на него. После чего, перекурив, принялись за свое прежнее занятие.

Штык подошёл ко мне, подмигнул, поинтересовался:

- Ну как тебе наши казачки?

- Решил их всех кровью повязать? - спросил я.

- Ага! - подтвердил Штык. - Сам же рассказывал, что старые воры в середине двадцатого века такую привязку новообращённым делали, через кровь. Что бы человеку, вставшему на воровской путь, обратной дороги не было. Разве я не прав?

- Рассказывал, помню, - согласился я. - Валера, скажи, я тебя когда-нибудь обманывал? Подводил? Сделал для тебя плохо?

- Нет, атаман, не было такого! Ты что? - Штык виновато посмотрел на меня, не понимая, в чём он совершил оплошность.

- Тогда послушай умное слово старого еврея, - сказал я. - Забудь про всё, что связано с нашим тюремным заключением. У нас начинается новая жизнь. И я хочу, что бы она была светлая, а не наполненная бессмысленным и ненужным злом. Не хочу я видеть, как с людей заживо снимают кожу, как их заживо сжигают. И слышать об этом не хочу. Казнить их надо, не спорю и поддерживаю. Но в следующий раз отведёшь полицая за угол или в лес и там шлёпнешь по-тихому. К чему устраивать этот балаган?  Наш народ, если озвереет, то потом не утихомирится, пока весь пар не выпустит. И не ты, не я и никто другой его потом не сможет остановить. Слышал о загадочной русской душе?

- Нет, - со вздохом ответил Штык.