- Очень странно, хотя вполне вероятно! - согласился Максим и добавил: - Но глупо. Штерн. Ну и что? Он интересовал правительство лишь как государственный преступник, которого нужно посадить в тюрьму. Всё имущество в России у Штерна было конфисковано, а после начала войны он также лишился имущества за рубежом. Кому после этого может быть опасен человек, не располагающий возможностями что-то сделать?

- Он может быть очень опасен, если он знает что-то важное, - возразил я.

- Михаил, ты тогда сказал мне неправду? - спросил Ледовый.

- Не верно, - возразил я. - Только немного изменил факты.

- Теперь я сомневаюсь в этом, - ответил он. – Вы назвались мне, насколько точно я помню агентом Штерна по каналам экономической разведки. Разве не так?

- Так, - вынужден был согласиться я. – Но когда вы навели на меня пистолет, я был готов назваться даже папой Римским, а не только агентом Штерна!

- Допустим, - принял моё объяснение Ледовый. – Но ты, Атаман, назвал мне точную дату Третьей мировой войны за две недели до её начала. Могу ли я поинтересоваться, каким образом, заключённый в лагерь сибиряк Рабер мог знать вещи, которые были известны лишь узкому кругу военных?

- Её я узнал от Самуила Штерна, - спокойно ответил я.

- Тогда, Михаил, мы ждём твоего объяснения дальше.

- Так значит, вы Михаил Аркадьевич, всё-таки знали моего дядю? - спросил Симеон.