Наконец я смогла приоткрыть глаза, как же жрать то хочется, сколько уже так валяюсь, оглядеться не судьба, обзор как в танке. В смысле только прямо в прорези. Узковатый обзор. Такое чувство, что вокруг глаз горы вылезли, а сверху для полного счастья все лесом заросло. Дебри непролазные, а корни в глазах хотят прорасти. Дышу, значит живу.

- Ммм.

На меня надвинулось размытое лицо.

- Слава, уже и глазки открыла, умничка, а давай теперь ротик?

- Ммм.

- Бульончик вольем заполируем горошком. Живчик по вене идет.

- Садюги, так хочется от души, по-русски… но бульончик, так бульончик.

Дальнейшее описывать стоит ли? Болела, а в этом ни красоты, ни радости нет. Только и через месяц я не встала, сбоил мой подселенец, регенерация замедлилась, не помогал ни живец, ни горох, я стала уставать, даже не двигаясь. Мычала, речь тоже не восстановилась. Горец посоветовал больше горохом не пичкать, а то в кваза превращусь. Хран смотрел на меня обеспокоенно. Он же и предложил, вернее донес требование Саши до остальных: «Слава с Сашей уходят, но обещают вернуться».

Проводов не было, махания платочками тоже, только Тарза вылизала все лицо, стирая мои слезы. Меня не прикрепляли к Саше, кто в конце пути меня снимет? Поеду в передних лапках Скреббера. Единственное одежду, соответствующую подобрали, полную амуницию, маску, рюкзак с живчиком и споранами. Ночь - бросила последний взгляд на своды пещеры - и «полетели». Через час, а может и раньше, я отключилась.

В себя приходила не часто, живчик через трубочку глотала, есть совсем не хотелось, слабость накатывала волнами, перед глазами вовсю плясали даже не мушки, а шмели. Саша обходила кластеры готовые к перезагрузке по дуге, мне только этого и не хватало, для полного счастья.

Скорость Саши, есть скорость Саши, к черноте пришлось сворачивать раньше, чем на малую родину попали, оказывается здесь вполне вольготно чувствуют себя и внешники и муры. Кажется, мы поспешили с выводами, и главная база была не мной разгромленная, а тут. Мысли ползли медленно, медленно, с огромным запозданием, обрывались где-то на средине, а новая рождалась еще дольше.

Мимо меня пролетели события почему именно тут свернули. Потом Саша объяснила: «Часто в небе стали кружить наблюдатели».

И вот она чернота!

Я резко открыла глаза, за что свет покарал меня выстрелом боли в вески, но тело вдруг запело, как струна гитарная, завибрировало, зачесалось, до зубовного скрежета. И я ощутила себя живой. В меня как жизнью плеснули. Хорошо не ошпарили. Саша удивлена не меньше меня, как в той сказке про мертвую воду, мертвые кластеры начали заживлять мое тело. Пришлось меня до гола раздеть, на месте ранений расцвели гнойные розы. Прорвались они на третий день, пришлось живчик не только пить, но им же обтирать себя. Ноги еще кренделя выделывают, зато руки действуют любо дорого глянуть. И речь возвращается, я пока не надрываюсь, но пару предложений в день рождаю, половину букв съедаю, но дорога стала на порядок веселее. Островки зеленые попадаются, там и отлеживаюсь, и сплю, а не проваливаюсь в небытие.