Третий день пришлось на таком островке с утра до ночи провести, гноя вытекало слишком много, толчками, болело тело адски, лежала либо на боку, пока руку не начинало колоть раскаленными иглами, либо Саша пристраивала меня к полусухому дереву, так как язвы и на руках, и на ногах начали вспухать, везде где раны получены из оружия мумий. Благо в голову не из этих адовых пистолетов прилетело, шрам сошел на нет, а рубец там был приличный. Воды бы отмыться, но потерпим до моего первого дома, дня два всего и осталось, там у нас и банька есть, за разрушенным домиком. Конечно от времени она чуть покосилась, но стоит крепче дома. Бревна завидные. Такое чувство, что дом и баня разным хозяевам принадлежали. Завернула Саша меня в плащ и помчались дальше. К утру ни ног, ни рук я не чувствовала, плащ успел прилипнуть к гнойникам, тут поможет только вода. Пошевелиться я уже даже не могла, стреляла боль такая, что я начинала орать. Саша морщилась, но только прибавляла скорости. Уже ночью, той ли не поняла? Меня погрузили в ванну с вонючей водой, но какое это было блаженство, словами не передать. Мы дома!

Отмокать пришлось часа два, раньше бы зуб на зуб не попал, а сейчас от воды пар идет, как от печки в сауне. Плащ можно выбрасывать, хорошо отлип, воды правда с собой изрядно забрал. Эту ванну мы на улице оставили на земле стаба, видно набиралась осадками, а видишь, сгодилась.

Наконец солнце вспыхнуло, и я попыталась подняться.

Саша змеёй зашипела: «Куда?»

В воде плавали серые противные сгустки, на стенках ванны слизь покрыла всю поверхность, но сочилась только рана на левом колене. Остальные уже очистились. Жаль в рюкзак на этот раз не взяли тазики хирургические, хотя антисептик не помог в свое время. Мы поступили по-другому, держась за дерево дрожащими руками, которое близко росло к черноте, ногу я туда и поставила, гной буквально выталкивало из тела. А чернота съедала его на лету, теперь можно поверить, что мертвые кластеры питаются болью, страхом человека, вернее не только людей, а любого живого организма. Ногу вдруг скрутило до барабанного боя в висках, я заорала и отдернула конечность. Буквально навалилась на ствол. Гноя больше не было, даже потеков на ноге. Дрожь не прекращалась, меня трясло и трясло, как очутилась распластанная на земле, тоже не скажу. Меня как тысяча молний прошивали насквозь. Рот уже беззвучно открывала в крике, горло сорвала. Темнота обрушилась, как спасение.

Открыла глаза и поняла, я лежу в нашем подвале, тепло, боль отодвинулась, где-то на периферии еще кусала, но слабо. Позвала мысленно Сашу. Сама просто не распутаюсь из кокона, попытка провалилась.