— Чего ты хочешь от меня?

Ответ прилетел далёким жужжащим тембром, но его звучание было ему всё же знакомо:

— Одного неповиновения недостаточно.

Сердце Мортариона сжалось в грудной клетке. Он вспомнил, как впервые поверил в свою смерть на разрушенных скалах Барбаруса и как появилось то глубокое отчаяние. В тот день он потерпел неудачу и предал своё обещание, данное его родным, да и всему миру. Он пал в то время, когда другой шагнул вперёд и забрал ту славу, что по праву принадлежала Мортариону. Стыд, который он ощущал, никогда не потускнеет.

Тогда незавершенное предложение таким и оставалось, но теперь он произнёс его до конца, и истина, с которой Жнец не хотел сталкиваться, стала простой аксиомой.

— Чтобы победить смерть, ты должен стать ею… Чтобы вытерпеть всё это, ты должен подчиниться. Если ты хочешь освобождения от агонии, то ты должен отдать свою душу взамен.

— Я помню…

«Правда ли? Есть ли хоть что–нибудь настоящее в этом месте?»

Две части духа Мортариона сражались друг с другом: разложение против неповиновения, подчинение против мятежа, его будущее сражалось с прошлым.

Огромная ужасная фигура приблизилась к нему, обретая чёткость. Её форма постоянно менялась — это была громадная колония существ, корчащихся вирусных токсинов, обретших объем и сингулярность. Он потянулся к нему огромной прокаженной лапой с тремя когтями, широко раскрытыми, чтобы Мортарион их увидел. На его мёртвой коже был символ триады, повторяющийся во фрактальном изобилии снова и снова; точно такой же, как скопление фурункулов и нарывов — реакция примарха на химерный вирус.

— Мой Чемпион. Я дам тебе всё, о чём ты только попросишь, — прозвучал голос, — Твоё собственное владение, которое будет подчиняться только твоей воле. Ты станешь тем, кем всегда хотел быть. Всё, что нужно, это принять Метку. Прими её и присягни мне на верность.

На Барбарусе Мортарион взбирается на гору, чтобы добраться до Некаре