Руританец отшатнулся, чуть не опрокинувшись на конвоира вместе с табуретом. Генерал сделал два шага и навис над ним какой-то хищной птицей. Лицо пленника сделалось бледным как мел; он шевелил губами, не в силах выговорить ни единого слова.

— А он не обгадиися с перепугу, Антон Николаич? — негромко поинтересовался Эверт. — Руританский народишко — дрянь, трусы, такого героя сытая курица заклюет!

— Да как вы смеете, сударь! — взвился с табурета пленник. Точнее, попытался — с известным уже результатом. — Я не позволю… сатисфакция… честь рода…

— Похоже, и этот из конных гвардейцев. — удовлетворенно констатировал Никифораки. — У них в Руритании, что, так принято: из гвардии, и прямиком в секретные агенты?

— Я бы рекомендовал вам, сударь, отвечать на вопросы его высокопревосходительства. — на этот раз в голосе Эверта не было и тени иронии. — Вы задержаны на территории другого государства с документами на чужое имя. К тому же, при обстоятельствах, позволяющих заподозрить покушение на убийство. Этого достаточно, чтобы упечь вас на каторгу в Сибирь, до конца дней. Вы, надеюсь, слыхали про Сибирь?

— Не понимаю, в чем вы меня обвиняете! — истерически взвизгнул пленник. Видимо, упоминание о Сибири его проняло. — Да, я служу в Особой экспедиции, но богом клянусь: здесь я по делу, никак не затрагивающему интересов вашей страны! Этот господин, Василов, он ведь даже не российский подданный!

Генерал непонимающе посмотрел к Эверту.

— Какой еще Василов? В протоколе значится, что его задержали с каким-то подозрительным типом с Балкан — то ли турком, то ли албанцем?

Столько искреннего недоумения было в его голосе, что непосвященный человек и впрямь мог бы поверить: генерал только сейчас впервые услышал о каком-то Василове. Впрочем, из непосвященных в этом кабинете был только руританец, для которого весь спектакль, собственно, и предназначался.

— Это тот самый болгарский проходимец, что шпионил за Мировичем, изобретателем управляемого аэростата. И есть подозрение, что именно Василов стоит за нападением на дом Мировича и похищением чертежей!

— Вот как? — генерал повернулся к руританцу. — Значит, наш гость как-то связан с этим проходимцем? Впрочем, какой же он проходимец? Шпион! Любопытно, крайне любопытно! Выходит, ведомство герра Гольдстайна интересуется военными секретами Российской Империи?

На руританца было жалко смотреть. Лицо его сделалось белым, как крахмальная скатерть, на лбу выступили капли пота.

— Клянусь честью, я и понятия об этом не имел! Какой шпион, какие военные секреты? Я… мы… наша служба расследует загадочное исчезновение барона Виттельсбаха, а не ворует секретные документы! А Василов проявлял интерес к барону Виттельсбаху еще будучи в Болгарии, и даже публиковал в софийском листке статейки о его исчезновении — чем и привлек наше внимание. И когда я встретил этого писаку здесь, то, конечно, сразу заинтересовался! И не зря — он, оказывается, следил за доверенным телохранителем барона Виттельсбаха, который, как мы полагали, сбежал сразу после его исчезновения.