— Они, насколько мне известно, пока еще они кадеты — гардемаринские нашивки получили только на время корабельной практики. Да вы не волнуйтесь, барон, не оставим их без внимания! Есть в Корпусе один толковый офицер: с начала нового учебного года его назначат воспитателем роты, где состоят Смолянинов и Румели, а к лету он подаст рапорт о переводе на корабль — он получит назначение на то самое судно, которому предстоит отправиться за экспедицией Смолянинова. А пока суд, да дело, присмотрится к ребятам, познакомится. Так что не волнуйтесь, все в порядке будет с вашими подопечными!

Карета свернула на Аничков мост, и кучер щелкнул кнутом, пуская четверню вдоль Невского крупной рысью. Эверт немного помолчал, глядя на зеркальные окна кофеен, витрины модных лавок, на толпы прохожих, заполняющих в погожий день тротуары главного проспекта Империи.

— Что ж, вы меня вполне успокоили ваше высокопревосходительство. Так, когда мне отправляться?

II

Фортуна определенно повернулась к Божидару Василову темной стороной — афедроном, как сказали бы его петербургские знакомые. С те пор, как болгарин привел к изобретателю Мировичу наемного убийцу, все пошло наперекосяк. Еще недавно он был солидным журналистом, корреспондентом европейских изданий, завсегдатаем артистических салонов и дорогих рестораций — и вот, устроенная, сытая жизнь рухнула в одночасье! Безумный бег по ночному Петербургу, огни судов в Маркизовой луже и гигантское облегчение, когда паровой катер ткнулся носом в борт поджидавшей их шхуны шведских контрабандистов…

Увы, радоваться было рано — и суток не прошло, как шхуну догнали, прижали к мелководьям под финским берегом, поймали в прицелы корабельных орудий. А потом — взрыв под кормой, палуба с размаху поддает под пятки, и он летит в темноту, в пенный водоворот на месте тонущего судна…

Божидар даже под страхом смерти не смог бы вспомнить, как он сумел добраться до берега. В памяти остались лишь отдельные картинки: серый, весь в склизких мутно-зеленых водорослях бок гранитного валуна, низкий берег, заросший жидким осинником. И снова бег, слепой, отчаянный, прочь от мерещащихся за каждым перелеском разъездов пограничной стражи. Сердце когтил обессиливающий страх, в голове колотилась единственная мысль: «Догонят! Схватят! А дальше — суд, кандалы, каторга, и печальный, хотя и закономерный финал карьеры тайного агента: сибирские свинцовые рудники, на которых, как говорят, люди сгнивают заживо за один-единственный год…»

От туфель и сюртука он избавился еще в воде — тяжелая ткань тянула на дно, обувь сковывала движения, не давая выплыть. К счастью, кармашки поддетого под платье потайного пояса были предусмотрительно набиты ассигнациями: пятисотенными «петрами», сотенными «катеринками» и разномастными банкнотами британских коммерческих банков. Кроме бумажек имелось золото — полуимпериалы с отчеканенным профилем Александра II-го и финские монеты в десять и двадцать марок с двуглавыми орлами и надписями латиницей.