— Ничего не поделаешь, барон, теперь поисками этого господина займутся другие. Найти-то его в любом случае надо…

Эверт кивнул и нахмурился. Он тяжело переживал свой провал.

— А как обстоят дела с экспедицией Смолянинова?

— Последние сведения о них получены из Дар-эс-Салама, по телеграфу. С тех пор — ни слуху, ни духу. Недавно в Кронштадт прибыл «Гайдамак», и на его борту — историк, Рукавишников. Он сел на клипер в Адене, и при нем были александрийские находки экспедиции.

— Находки? — генерал замедлил шаг (адъютант зашипел на кучера генеральской кареты, и тот послушно придержал четверню), и с интересом взглянул на помощника. — Что-нибудь особо интересное?

— Да как вам сказать… пока это все лишь предположения. Мы устроили Рукавишникова в одном укромном местечке, в Ораниенбауме, подальше от посторонних глаз — пусть возится со своими «свинцовыми книгами», или как он их там называет… В любом случае, до возвращения экспедиции говорить о чем-либо не имеет ровно никакого смысла.

Никифораки остановился, облокотившись на чугунный парапет. Фонтанка бурлила жизнью: до самого Аничкова моста по обоим берегам громоздились живорыбные садки — особые баржи с жилой надстройкой, откуда круглый год велась торговля рыбным товаром: судаками, лещами, сигами, окунями, кóрюшкой. Бревнами лежали на досках палуб белужьи туши, ушлые приказчики зазывали покупателей к чанам с осетровой икрой.

Дух от рыбных садков шел густой, ядреный: пахло рыбой, солью, морскими водорослями, дровяным дымом из кирпичных печек, сложенных прямо на судах. Кое-где на баржах были устроены коптильни, и от них аромат свежекопчёной корюшки волнами плыл вдоль набережной.

— Ну, хорошо, барон, пусть работает, авось и выйдет какой толк. Только вы уж приглядывайте за ним, душевно прошу! Недаром ведь англичане подняли в Александрии такой раскардач — значит было из-за чего пупы рвать! Кто знает, может, и здесь решатся побеспокоить господина Рукавишникова?

Эверт недобро усмехнулся.

— Побеспокоить — на тот же манер, что Мировича? А и пусть пробуют! Право же, Антон Николаевич, я бы только обрадовался. У меня там такая охрана — иначе как полным батальоном при поддержке артиллерии их не одолеть. Я даже подумывал пустить слушок о том, где держат Рукавишникова и его александрийскую добычу — а ну, как клюнет кто-нибудь чересчур любопытный?

Генерал немного подумал.

— Пожалуй, не стоит, дорогой барон. У нас и без того сейчас забот полон рот.

Эверт согласно кивнул.

— Да, кстати, Антон Николаич, вы уже решили, что делать с нашим гостем?

— С руританцем-то, с Пернштейном? — удивился Никифораки. — А что ему сделается? С тех самых пор отдыхает от трудов праведных у нас, на офицерской гауптвахте.