Иван разглядывал светлую отделку стен, казавшихся от времени темно-песочными, световой карниз из желтого металла, и чувствовал, как вползает в душу холодок.

Это была станция закрытого типа, вроде «Василеостровской», но если там железные двери, запиравшиеся на ночь, служили защитой, то здешние скорее наводили на мысль о заключении. А Иван уже достаточно насиделся взаперти, чтобы желать повторить опыт.

Или, может, все дело в огромных лицах на торцевой стене?

Мужчина и женщина смотрели влево – суровые, насупленные.

Дело в них?

Нет, подумал Иван, дожевывая галету. Здесь что-то другое. Иван поднял голову и внимательно рассмотрел выгнутый потолок станции с рыжими пятнами разводов. Трещина бежала по штукатурке – прямо по центру потолка. Иван проследил ее рыжий, извилистый путь… потом снова посмотрел вверх. Да. Тот, чье присутствие давило ему на затылок, сидел над станцией.

На поверхности…

Иван встал. Огляделся.

Петроградцы были тихие и вежливые… Но какие-то чересчур тихие и вежливые.

– Сваливаем, – сказал Иван. – Некогда нам рассиживаться.

Остальные тут же согласились. Убер и Мандела в один голос. Иван поднял брови – удивительное единодушие, прямо хоть на камне высекай историческую дату.

Покидали они «Петроградскую» с явным облегчением.

Когда они вышли в путевой туннель, с души Ивана словно камень свалился. Ух!

Нахуй, нахуй такие станции. Целее будешь.

* * *

Новая Венеция.

В этот раз город на воде они прошли настороженно, оглядываясь. Словно враждебную станцию. Понятно, что слепые в прошлый раз действовали с молчаливого согласия, если не с помощью местной администрации. Но что им предъявишь?

Иван с трудом поборол желание зайти к Лали, поздороваться… и что? Просто увидеть. «Нет, у меня есть дела».

Таня.

Новую Венецию прошли без приключений.