Сирены выли. Седой видел, как вспарывают небо черные тени – это пошли на взлет истребители. Война, подумал Седой. Разве так бывает?

Длинная белая машина стояла, уткнувшись в ограду мордой. Левая фара была выбита. В машине никого не было. Одна из дверей была открыта.

– Стой здесь, – сказал Седой девочке и пошел вокруг.

Седой остановился. На траве лежала блестящая красная туфля. Седой выпрямился и побежал вперед.

Грохот выстрела. По спине Седого пробежал озноб. Он ускорился, побежал по тропинке, уходящей в лесок.

Женщина с длинными ногами ползла по траве. Длинные ноги скребли по земле, одна из красных блестящих туфелек осталась на ноге, выдергивала траву. Белое пальто в крови. Над ней стоял человек, тот самый, с черным «мерсом».

Человек в дорогом костюме не умел убивать. Но, видимо, очень хотел научиться.

Он поднял пистолет. Седой бросился вперед…

Выстрел.

В последнюю секунду Седой видел, как женщина с длинными ногами смотрит на него. А потом ее прекрасные глаза погасли.

Седой несся вперед мягко, бесшумно, как раньше. «Констанция, Констанция, Констанциииия…» вспомнилось вдруг из дурацкого нелюбимого фильма.

Предательский сучок под ногой хрустнул.

Человек быстро обернулся. Седой увидел белое, холеное лицо.

– Сучка сама напросилась! – закричал человек. Седой не ответил. Человек вскинул руку с пистолетом. В следующее мгновение Седой сломал эту руку. В несколько секунд он вспомнил все, чему его учили в армии. Снятие часового… Бить на поражение. А потом забыл.

Не было ни вскрика, ни звука. Только хруст и хрип. Учителя Седого могли бы им гордиться. Или бояться. Потому что Седой не остановился на необходимом.

От человека в дорогом костюме осталась бесформенная человеческая груда.

Седой взял пистолет, проверил, сунул за пояс. Охраннику детского сада оружие не полагается. Но, похоже, времена изменились.

Седой поднял голову. В просвете между деревьев безоблачное голубое небо чертили росчерки реактивных струй.

Седой поднял на руки тонкое тело. Она была еще теплой, женщина на его руках словно спала. Длинные ноги висели и болтались. Туфелька наконец слетела.

– Мама! Мама! – закричала девочка и вдруг остановилась. Глаза ее стали огромными.