Несмотря на тяжелый кувшин, цепляясь за знакомые ветки, ступая на вырезанные в грунте ступени, поднялся я быстро. Красный свет на скале был теперь более отчетливым, пляшущим, и я решил, что мой товарищ разжег, как мы иногда это делали, большой костер. Я взобрался наверх, ухватившись за молодой дуб, росший с краю траншеи, поставил кувшин на землю и огляделся в поисках входа в грот. Он находился слева от меня, метрах в двадцати. На мгновение задержавшись на черной дыре, что зияла на месте раскопок, я снова обратил свой взгляд на вход в пещеру и инстинктивно отпрянул, впечатавшись спиной в узловатый ствол дуба.

В пещере, у самого входа, действительно горел большой костер, или скорее вереница костров, дугой расходившихся от одной внутренней стенки к другой позади низкой каменной стены сухой кладки. Но светлое пятно палатки исчезло, и на его месте я видел нечто невообразимое.

В центре, позади костров, сидел на корточках человек — плотный, мощный, сгорбленный. В язычках пламени его смуглая кожа казалась охристой. В руке он держал короткое толстое копье, наконечник которого слегка поблескивал. У него была большая, косматая голова, и, когда он повернул ее ко мне, я увидел в его глубоко посаженных глазах, под огромными надбровными дугами, отблеск огня. Чуть дальше, в красном сумраке, под шкурами животных, лежали и другие, — я смог различить лишь их смутные очертания. Каменный пол вокруг костров был усеян объедками, сломанными или наполовину обглоданными костями, хворостом и тускло мерцавшими камнями из кремня. В углу валялся огромный, уже почти голый скелет какого-то животного.

Из тени вышел другой человек и неспешно, грузной и одновременно легкой походкой, приблизился к огневому барьеру. Остановившись рядом с сидевшим на корточках дозорным, он пристально вгляделся во тьму. Осторожно, стараясь не шуметь и пригибаясь к земле, я отступил чуть назад, забыв про кувшин. Затем снова замер и продолжил свое наблюдение.

У меня не было ни малейших сомнений относительно того, кто эти существа: передо мной находилось племя неандертальцев. Но был ли я жертвой галлюцинации, или же каким-то необъяснимым образом я открыл окно во времени, окно в прошлое, позволившее мне, археологу из XX века, наблюдать сцену, происходившую сорок или пятьдесят тысяч лет тому назад? Оцепенев от ужаса, ужаса почти метафизического, я, однако же, продолжал мыслить и, отчаянно пытаясь найти аргументы в пользу первой — успокаивающей — гипотезы, не сводил с неандертальцев глаз.

Теперь стояли уже оба мужчины, — приземистые, с огромной бочкообразной грудью, которую не скрывали даже накидки из шкур, короткими руками и ногами. «Если что, — подумал я, — мне, вероятно, удастся быстро сбежать по склону к дороге, где я буду уже в безопасности, — там то и дело ходят машины, эти знакомые изобретения моего века». Затем — странная штука! — весь страх ушел. Я все же склонился к тому, что все это -галлюцинация, порожденная моим нервным состоянием, моим желанием узнать жизнь этих первобытных людей, желанием, побуждавшим меня тогда и побуждающим и сейчас раскапывать их места обитания. Двое мужчин по-прежнему стояли там, за огненной баррикадой — отчетливые, реальные. Пламя отбрасывало их причудливо деформированные тени на стену пещеры, и казалось, что они танцуют на этой стене некий боевой танец, дикий и угрожающий. Я неистово потряс головой — они не исчезли. И тут, сопровождаемая оглушительным раскатом грома, неподалеку, метрах в десяти, в землю ударила молния, и на долю секунды я увидел, как их тени на стене расщепило надвое. Один из мужчин посмотрел прямо на меня.