Под это шумовое сопровождение (что может быть духоподъемней воплей тяжелораненого врага?) взбодрившийся Данилин прополз несколько метров… и наткнулся на тело Зины. Девушка лежала ничком в том самом положении, каком упала, скошенная пулеметной очередью. Лежала, не шевелясь, не издавая ни звука.

Первым делом Павел перевернул Зину лицом вверх и стянул с ее головы шлем. Глаза девушки были закрыты. Нагнувшись совсем близко, Данилин уловил еле слышное дыхание. На всякий случай нащупал артерию на шее. Да, Зина была жива. Но, как бы не цинично это прозвучало, в какой степени жива?

Павел провел рукой от плеча до лодыжки девушки и проделал маршрут в обратном направлении по другой ноге. Крови он не ощутил. Пулевых ранений нет? – подумал Павел. Только сильная контузия и болевой шок? Не факт. Пули могли в некоторых местах пробить бронезащиту и войти в тело. Чтобы все проверить, надо снять бронежилет.

Но осмотреть Зину до конца Данилин не успел, потому что вынужденно отвлекся на очень опасное обстоятельство. В лихорадочной горячке последних событий – а прошло с момента, как он очнулся, не больше полутора-двух минут – он не заметил, что стрельба почти прекратилась. Почти, так как рядом раздалась короткая очередь. И вой раненого бойца сразу оборвался.

Данилин не соединял эти два события в последовательную цепочку. Он среагировал на самое важное – совсем близко находится вооруженный человек. И через несколько секунд он может очутиться здесь.

К счастью, рядом с телом Зины лежала винтовка М16 – та самая, которую девушке отдал Тимофей. Данилин схватил оружие, шустро дополз до ближайшего дерева и залег около него. Он следил за углом кафе, решив, что враг должен появиться именно там. Но ошибся.

Вооруженный человек и на самом деле появился. Однако не из-за угла здания, а значительно левее, выскользнув, словно тень, из-за беседки. Павел засек движение боковым зрением и тут же перевел ствол винтовки в этом направлении. Но не выстрелил, задержав палец на спуске в последнее мгновение. И для того имелось сразу несколько причин.

Во-первых, до «мишени» было далековато, около пятидесяти метров. Вот Павел и подумал – пусть подойдет поближе, меня ведь тут, под деревом, практически не видно.

Во-вторых, человек не бежал, а передвигался достаточно медленно для подобной экстремальной ситуации – оглядываясь, присматриваясь и, наверняка, прислушиваясь. Как будто был уверен, что ему ничего особенно опасного не грозит. И эта непонятная уверенность сбила Павла с толку. Чего это он такой спокойный? Не хочет шевелить ластами? Ну так нашим лучше. Прицелюсь, как следует, и завалю с десяти шагов.