— Давайте говорить откровенно, капитан Соло, — сказал он, все так же не глядя Хану в глаза. — Не знаю, насколько вам понятны мои мотивы, но я прекрасно понимаю ваши. Вы рассчитываете сами привести флот «Катана» на Корусант и использовать его в качестве рычага, чтобы добиться моей отставки и восстановления на своем посту Акбара.

— Нет, — устало покачал головой Хан. — В том-то все и дело, советник. Лея и остальные не играют по ботанским правилам. Они принимают решения, основываясь на доказательствах, а не на авторитете. Если Акбар виновен, он будет наказан; если он невиновен, его освободят. Все просто.

Фей’лиа горько улыбнулся:

— Мой вам совет, капитан Соло, — занимайтесь лучше контрабандой, войной и прочим, в чем вы разбираетесь. Политика не для вас.

— Ошибаетесь, советник, — в последний раз попытался возразить Хан. — Вы можете сейчас выйти из игры, ничего не потеряв. Но если будете продолжать в том же духе — рискуете погубить вместе с собой всю Новую Республику.

Фей’лиа выпрямился во весь рост:

— Я не собираюсь погибать, капитан Соло. Об этом позаботятся те, кто поддерживает меня среди военных Новой Республики. Акбар падет, и я займу его место. А теперь прошу меня простить, но мне нужно поговорить с адмиралом Дрейсоном.

Повернувшись, он пошел прочь. Хан смотрел ему вслед, ощущая во рту горький привкус поражения. Неужели Фей’лиа не понимает, что делает? Что он рискует всем, ставя на единственную ненадежную карту?

Может, и не понимал. Возможно, только опытный игрок мог увидеть, как распределены ставки.

Или политик не со столь жестко зашитым в голову образом мышления, способный рассуждать иначе.

Фей’лиа дошел до конца Большого коридора и свернул влево, к Адмиралтейству. Покачав головой, Хан направился назад, в сторону гостевых апартаментов Каррда. Сначала «Коралловая Ванда», теперь это. Он лишь надеялся, что все это — не начало целой цепочки неприятных событий.

* * *

Мара стояла у окна своей комнаты, глядя на далекие горы Манараи и чувствуя, как ее охватывают мрачные воспоминания. Императорский дворец. Пять лет спустя она снова оказалась в Императорском дворце — месте важных правительственных заседаний, блестящих приемов, темных тайных интриг. Там, где, по сути, началась ее жизнь.

И там, где она закончилась...

Проводя ногтями по замысловатым завиткам оконной рамы, она видела перед собой хорошо знакомые лица: гранд-адмирала Трауна, владыки Вейдера, гранд-моффа Таркина, сотен советников, политиков и подхалимов. Но над всеми ними возвышался образ Императора. Он возникал в ее мыслях так же отчетливо, как если бы она смотрела на него в окно, — хмурое морщинистое лицо, полные гнева и неодобрения желтоватые глаза...