− Добрый вечер! – широко улыбнулась администратор. – Чем могу помочь?

Татья ответила, подражая акценту и развязной интонации Клариссы:

− У вас должен быть забронирован номер для супружеской пары.

− На чье имя? − женщина уже скользила пальцами по сенсорной панели, напоминающей пульт в шаттле.

− Марков, − сказала Татья.

Администратор взглянула на нее изучающе, и вновь вернулась к панели.

− Да, есть, − сказала она. – Супруг вас уже ожидает.

Сердце сделало рывок и застучало быстро-быстро.

− Спасибо, − пробормотала Татья, тут же вспомнив, что Кларисса была хамкой и не благодарила. «Ладно, один раз можно», − успокоила она себя.

− Ваш номер двадцать семь, − сообщила администратор. – Это на втором этаже.

Развернувшись, Татья на негнущихся ногах направилась к лестнице. Теперь ее бросило в жар и она сняла манто. На втором этаже было безлюдно, фиолетовый свет ламп отражался в гладких панелях дверей. Татья шла по коридору, читая номера: двадцать три, двадцать четыре, двадцать пять... Точно неумолимый таймер отмерял минуты ее жизни. Почему-то казалось, что в номере для нее приготовлена бочка с кислотой.

Двадцать шесть, двадцать семь…

Эта дверь ничем не отличалась от соседних. Встав напротив, Татья увидела расплывчатое отражение стройной блондинки в облегающем изумрудном платье и на высоких каблуках. В правой руке она держала ненужное в летний вечер белое меховое манто, край которого волочился по полу.

«Я должна туда войти! − сказала она себе. − Должна!»

Но вместо этого Татья направилась дальше по коридору. Двадцать восемь, двадцать девять…

«Сейчас, немного успокоюсь и войду, − думала она, стараясь унять дрожь. − У меня все получится! Надо только успокоиться»

Двери закончились, и Татья остановилась возле имитации огромного иллюминатора, за которым был земной шар.

− Что-то ищете? – неожиданно спросил за спиной знакомый голос.

Она резко обернулась: у открытой двери двадцать седьмого номера стоял Крюк.

В этот миг Татья растеряла остатки уверенности, она стояла нелепо раскрыв рот и смотрела на него, будто на воскресшего покойника, хотя сама изображала умершую. Стены, двери, отливающий гладким металлом пол закружились перед глазами, словно Татья попала в центрифугу. Дыхание сперло. Она схватилась за стену, чтобы не упасть.