– Разбирайся, Однорукий, – гоготнул легионер. – Беленькой-то ее, как мамашку, еще не напоил? Смотри не переборщи.

Заслышав о матери, Татья вздрогнула, пошатнулась и схватилась за стену, чтобы не упасть. Она не хотела верить своим ушам. Но голос Крюка лился в них словно расплавленный воск, причиняя физическую боль:

– Еще громче ори, – зло перебил он. – Чтобы она наверняка проснулась.

Татья сама не помнила, как вернулась в комнату и легла на кровать. В груди бешено стучало сердце. Можно, конечно, придумать сотню объяснений словам про «беленькую» и «мамашку» и даже убедить себя в их правдивости, как она убеждала себя в том, что однажды Крюк уйдет от жены. Но Татья понимала, что это будет очередная ложь для самоуспокоения. В глубине души чувствовала, что маме помогли умереть: замок в квартиру не был взломан, мать сама запустила убийцу, потому что знала его. А Крюка она знала: он несколько раз бывал у них, мама очень радовалась, что у Татьи такой интеллигентный и симпатичный ухажер.

Татья вцепилась зубами в уголок подушки, глухо застонала.

В коридоре раздались приближающиеся шаги. Она обняла подушку и крепче сомкнула веки, притворившись спящей. Скрип двери, шорох шагов. Все ближе и ближе. Неимоверных усилий стоило заставить себя дышать ровно, а не вопить от ужаса и горя.

Крюк сел, прижавшись ногой к бедру Татьи. Она смотрела на него через опущенные ресницы. Видела, что Игорь нервничает: пару раз протягивал руку к ее плечу, желая разбудить, но отдергивал. Тогда она решила «проснуться» сама. Потянулась, коснулась его руки, открыла глаза, улыбнулась с самым безмятежным видом, на какой только была способна. Крюк улыбнулся в ответ.

«Два притворщика», – подумала Татья.

– Привет, – сказала она и взглянула в окно. – Я долго спала? Не могу понять, день или вечер.

– Восемь часов утра, – ответил Крюк, погладив ее по щеке.

Его прикосновения были противны, хотелось пойти умыться. Но Татья переборола себя, потянулась за его рукой, и, вспомнив, как делала раньше, коснулась губами ладони. От его кожи пахло табаком и кислым потом. Мерзко. Странно, как она прежде этого не чувствовала?

В памяти всплыли слова Клариссы в обучающем конструкте:

– Древние говорили, громко смеется тот, кто смеется последним. Доставь легионеру удовольствие почувствовать себя на высоте, поиграй с ним. Если нужно, будь наивной, глупой, болтливой, доверчивой. Главное, не отупей на самом деле, помни: скорее всего, он тоже с тобой играет и важно не показать, что ты об этом догадываешься.

«Что ж, поиграем, Игорь», – мысленно сказала себе Татья.