Я же со своего места в самом конце стола разглядывал почти божественную джаддианку-сатрапа, единственное цветовое пятно в облаке одетых во все серое логофетов. На шее и в ушах у нее сверкали рубины, множество золотых украшений висели на груди и в волосах, так что оставалось лишь удивляться, как она не сгибается под такой тяжестью. Сэр Олорин Милта стоял у нее за спиной, поигрывая рукоятями трех мечей из высшей материи, закрепленных у бедра. Взгляд его был устремлен вдаль, в открытое море, сквозь широкую арку из алюмостекла, заменявшую дальнюю стену в зале совета. Внезапно я почувствовал, что на самом деле джаддианцы поддерживают меня и тоже хотят поговорить с пленными. Хотят добиться мира.

– В любом случае, – сказала рыцарь-трибун, постучав плоскими костяшками пальцев по столу и расплескав локтем воду из стакана, – благодаря лейтенанту Лину мы заполучили десять сьельсинских пленников.

– Военнопленных, – не сдержался я. – Они сдались нам. Если бы ичакта было человеком, мы постарались бы получить за него выкуп.

Великий приор хлопнула ладонью по столу, привлекая к себе внимание:

– Еретик, это чудовище – не человек.

– Это чудовище – вражеский офицер, – сказал я, обращаясь к Райне Смайт; рыцарь-трибун сжала губы, но, как мне показалось, была готова меня выслушать. – В отношении офицера нечеловеческой расы не существует никакого официально утвержденного протокола. Но разве мы не должны обращаться с ним уважительно?

Я не поделился своими предположениями о том, что Танаран может оказаться не офицером, а кем-то другим. Кем бы ни было это молодое существо, но только не солдатом. Оно носило определенно не военную одежду. Не упомянул я также и о предполагаемой связи между народом Уванари и Тихими. Приберег эту информацию для Валки, которая должна была вернуться в Боросево в ближайшую неделю, поскольку все работы на раскопках приостановили после нападения сьельсинов, а поисковые команды усиленно трудились на обломках корабля Уванари.

Канцлер поморщилась, словно проглотила целую ложку лимонной эссенции. Она облизала зубы, ее пепельное лицо потемнело и вытянулось.

– Инмейн! – прошипела она. – Напоминаю вам, лорд Марло, что вы находитесь здесь только из снисхождения.

– Канцлер, он находится здесь потому, что единственный из всех может говорить с пленниками и понимать их, – вмешался сэр Олорин.

Я кивнул ему в знак благодарности. Он ответил тем же, отбросив назад спутанные темные волосы.

Хирургические шрамы, выдающие в канцлере Огир патрицианку, побелели, а губы плотно сжались.

– Когда мне понадобится ваша помощь, ликтор, я попрошу о ней.