В темноте послышался слабый шум, взволнованное перешептывание. Уванари оглянулось через плечо, произнесло какое-то ругательство и восстановило тишину. Чей-то глубокий голос ответил ему, слишком быстро, чтобы я смог разобрать.

– Что происходит? – крикнул нам от входа в зал Олорин, воспользовавшись возможностью повторить действия сьельсинов.

– Не знаю, – ответил Бассандер.

Я махнул рукой, призывая их обоих к тишине, и шагнул вперед.

– Это не наша война, капитан. Мы получили ее в наследство – ты, я и каждый из нас. Она может продолжаться лишь до тех пор, пока твои и мои люди будут согласны умирать ради нее.

– Ни один из людей не сдавался таким, как ты, за все эти поколения.

– Значит, пришло время сделать это в первый раз, – сказал я без колебаний и без раздумий, с полной убежденностью. – Вы можете пожертвовать собой, но эта жертва ничего не изменит.

А потом я сделал, возможно, величайшую глупость в своей жизни – обошел вокруг капитана и встал между ним и его спрятавшимися соплеменниками, шесть ли их там было или десять. Ошеломленный Бассандер издал странный возглас, но не последовал за мной. Оставалось надеяться, что плазменные ружья окажутся эффективней станнеров, если возникнет необходимость.

– Бросьте оружие, капитан, – сказал я. – Пожалуйста.

Уванари повторило тот высокий холодный звук, который я уже слышал раньше, и поморщилось, схватившись за бок.

Я кинулся к нему, чтобы подхватить, пока оно не упало на колени. Позади меня зашипели другие сьельсины, и один из них поспешил на помощь, несмотря на то что Бассандер вскинул винтовку и закричал:

– Назад!

Существо поняло смысл и подняло вверх длинные шестипалые руки, показывая, что у него нет оружия.

Повторяя приказ лейтенанта, Уванари прошипело:

– Lenna udeo, Tanarankih!

Сьельсин – по имени Танаран, как догадался я, – застыл на месте. В отличие от других, кого я видел прежде, это существо носило не громоздкий доспех, как у того же капитана, а плотно запахнутый халат с узкими рукавами, похожий на боевой костюм ниппонской глатриатриссы, посетившей Мейдуа в годы моей юности. Его распущенные белые волосы были грубо обрезаны на уровне плеч. Оно растерянно приоткрыло рот. Что-то в очертаниях его лица, в том, как натянулась кожа у основания костяного гребня, подсказало мне, что это очень молодое существо.

Оно продолжало стоять на месте, и Уванари повторило команду:

– Назад!

– Tuka udata ne? – спросил я, усадив капитана спиной к колонне.

– Ничего серьезного, просто сломано ребро.