— Гнарак! — гаркнул он что было мочи. Гнарак тот час подскочил к своему вождю, рассыпаясь в поклоне. — Вешти етого на арена. Пушть шражатьша и пакажать, шта он вождь в жёшткай шхавтка ш чемпион арена. Жива! — что здесь вообще происходит? Почему мы пришли сюда и теряем время с этими… тупыми созданиями? Нам же надо искать следы и зацепки, которые приедут нас к Фоуксу и «Белому Фениксу», а мы тут развлекаемся с аборигенами. Хотел бы я задать эти вопросы капитану… Но. Но я полностью доверяю ему и его плану действий. Он уже много раз показывал, и доказывал, мне, что лучше знает, что и когда надо делать, чтобы получить наилучший исход. Так что, я решил и в этот раз ему довериться.

Арена была ничем иным, как собранным из кусков всякого хлама колизеем с четырьмя ходами и ложей вождя. Нас посадили рядом с вождём, как залог того, что капитан не сбежит. Казалось бы, стоит опасаться и вести себя смирно, но все, кроме меня и Марси начали активно поддерживать Драгона, выкрикивая разные оскорбления в адрес противника, да и всего народа, если так посудить. Капитана раздели до штанов, даже ботинки сняли, и выпнули в центр арены. Секас, от вида полуголого капитана уставился на него, как на предмет вожделения, следя за каждым движением и пуская кровь носом, Марселин смущённо закрыла лицо руками, но изредка поглядывала сквозь пальцы. А меня волновало немного другое — какой нам от этого прок? Мы же можем просто вырезать всё племя под корень и не забивать голову всякой белибердой, на подобии, вождь — не вождь, — юдишка — неюдишка. Так. Стоять, Сид. Такие деструктивные мысли — признак приближающегося припадка и очередного темпорального всплеска возможной реальности. Успокойся… вот так… Мерный шум трибун, вдруг перекрылся резким скрипом — один из ходов открылся чернеющей пастью прохода, из которой повалил густой чёрный дым, а затем, как чёрт из табакерки, от туда выпрыгнул закованный в железо воин — абориген, с топором в одной руке и аугментом руки, который смолил, как неисправный движок кресла моей дочери. На спине его висел работающий двигатель, неотстающий от аугмента по степени дымовыделения. Скорее всего, он питал доспех этого исполина, а выглядел он очень даже внушительно, энергией для движения. Возможно, они там начали словесную перепалку, где капитан, по своему обыкновению, оскорблял противника отборной бранью, провоцируя на атаку. И у него получилось.

Громадина, злобно заревев, понеслась вперёд, сметая всё на своём пути. Капитан без труда увернулся, просто сделав шаг назад. Тогда чемпион местного разлива, быстро развернулся, пытаясь зацепить его аугментом. Тщетно. Капитан мгновенно оказался над его головой. Удар. Противник, с ужасным скрежетом, впечатан в землю. Стряхнув капитана с себя, чемпион схватил и отшвырнул его прочь. Капитан ловко спружинил от стены, врезался головой прямо в грудь противника и начал наносить хлёсткие удары кулаками, а затем и ногами. Каждый удар гнул и крошил металл, как будто это картон. В стороны летели ошмётки железа, брызги крови и куски плоти. Схватив довольно побитого чемпиона за ногу, он начал бросать его из стороны в сторону. Впечатывать в стены. Втаптывать в песок. Отдалённым эхом слышались крики о пощаде, но свирепый натиск капитана было уже не сдержать. Когда же тело безвольного противника перестало издавать звуки, капитан последний раз впечатал его в испещренный кратерами ударов и линиями крови песок, затем просто оторвал массивную голову от тела и, подняв её над головой, вновь заревел.