– Мой брат, – обратилась я к Мэйзену. – Он ведь не в Беккаре, так? Он жив?
Мэйзен вздохнул.
– Туда, где меченосцы держат твоего брата, попасть невозможно. Брось это, девочка. Ты не сможешь спасти его.
Подступили слезы, но мне удалось их сдержать.
– Просто скажи, где он, – я постаралась, чтобы мой голос звучал сдержанно. – Он в городе? В Центральной? Ты же знаешь. Скажи мне!
– Кинан, избавься от нее, – приказал Мэйзен и добавил, поразмыслив: – Только тело увези куда-нибудь в другое место, а то в этом районе могут заметить.
Я почувствовала то, что, вероятно, недавно испытал Элиас. Предательство. Отчаяние. От страха и ужаса начала задыхаться, но сумела это подавить.
Кинан попытался взять меня за руку, но я увернулась, достав при этом кинжал Элиаса. Люди Мэйзена ринулись вперед, но не так уж быстро, да и я находилась к Мэйзену ближе, чем они. В следующий миг я приставила лезвие к горлу лидера Ополчения.
– Назад! – крикнула я бойцам. Они неохотно опустили свое оружие. Кровь стучала в ушах, но страха я не чувствовала, только ярость от того, через что Мэйзен заставил меня пройти.
– Ты скажешь мне, где Дарин, лживый сукин сын?
Мэйзен ничего не ответил, и я вдавила лезвие глубже, оставив тонкую кровавую линию.
– Говори, – потребовала я. – Или я перережу твою глотку прямо сейчас.
– Я скажу тебе, – прохрипел он. – Мне даже интересно будет посмотреть на тебя. Он в Кауфе, девочка. Они перевели его в Кауф на следующий день после Лунного Фестиваля.
Все кончено, осознала я. Все, что я вытерпела – кнут, шрам, избиения, – было напрасно. Ополчение убьет меня. Дарин погибнет в тюрьме. И я ничего не могу сделать, чтобы это изменить. Мой нож все еще упирался в горло Мэйзена.
– Ты заплатишь за это, – прошипела я. – Клянусь небесами и звездами. Ты заплатишь.
– Очень в этом сомневаюсь, Лайя. – Его взгляд метнулся мне за спину – слишком поздно. Я уловила вспышку рыжих волос и карие глаза, а затем оглушительная боль пронзила висок, и меня поглотила тьма.