– Мне велели впустить вас, военный комендант. – Военный постучал по телеге мечом. – Вас обоих, – добавил он с боязливым презрением.

Ворота открылись, и мунтоки втащили повозку внутрь. Створки еще не захлопнулись, а Эделл уже выглядывал сзади, из-под парусины:

– Нас обоих? Что это значит?

– Я… я не знаю. – Куарра запнулась, слезая с сиденья. Световой меч все еще был при ситхе. После долгой поездки из Ухрара она чувствовала ломоту в костях и все больше усиливающееся беспокойство Эделла; она надеялась, что волнение слегка притупит его восприятие в том случае, если их ожидает ловушка.

Куарра уже готова была к тому, что их встретит отряд стрелков. Но двор, за исключением повозки, был пуст. В воздухе висел неприятный запах. Наверху, на башне, спокойно мигали сигнальные огни.

И двери дворца Вааль были широко распахнуты.

– Мне это не нравится, – пробормотала она сама себе.

– Нас уже двое. – Эделл спрыгнул на землю. Схватив Куарру за плечи, он повернул ее лицом к себе. – Они ждут не только тебя, верно? Они ждут и меня.

Куарра смотрела куда угодно, только не на него; слова давались ей с трудом.

– Ты никогда не говорил мне, что собираешься здесь делать. «Посмотреть страну, посетить столицу, увидеть Военный кабинет». – Она пожала плечами. – Я – чиновник, Эделл. Я не могу просто взять и провести тебя через главный вход.

Эделл мрачно смотрел на нее еще секунду перед тем, как расплыться в улыбке:

– Нет, это я проведу тебя через главный вход. – Он сбросил плащ на землю и активировал световой меч. – Как всегда, ты первая.

Кешири в холле были мертвы уже по меньшей мере день, может, больше. Куарра узнала форму – сначала пара охранников, дальше в здании, вперемешку, администраторы и помощники. Штурма явно не было. Никаких свидетельств борьбы. Только застигнутые врасплох искалеченные кешири. Некоторые ожоги показались ей похожими на раны от световых мечей. Но не все.

Она прикрыла ладошкой рот:

– Я работала с этими людьми.

– И ничего больше, – произнес Эделл, переступая через трупы. Он осторожно заглянул в коридор, ведущий вниз. – На этом этаже ничего нет, не так ли? Все важное под землей.

– Да, – подтвердила Куарра, жалея, что не захватила оружие из своего кабинета. К Эделлу она привыкла. Но здесь присутствовало нестерпимо давящее ощущение зла. И оно усиливалось.

У подножия лестницы горели светильники. Миновав вестибюль, Куарра с Эделлом вошли в нарядную – если не считать мертвого часового возле гобелена – приемную. На гобелене была изображена пожилая женщина-кешири. Ее тонкие белые волосы обрамляли усталое, почти болезненное лицо.