– Кто эта девушка?

Вопрос прозвучал настолько неожиданно, что на долю секунды я не сумела скрыть потрясение, чем невольно выдала, что знаю, о ком речь.

Часть меня проклинала Элиаса за то, что он оказался настолько глуп, что попался кому-то на глаза с этой девушкой. Другая часть пыталась подавить растущий внутри ужас. Допросчик же внимательно следил за эмоциями, промелькнувшими в моих глазах.

– Очень хорошо, Аквилла. – Его слова едва слышны. И сразу же мне вспомнилась Комендант. Чем тише она говорит, однажды сказал Элиас, тем большей опасности нужно от нее ждать. Наконец я увидела, что достал из кармана Северянин. Два набора соединенных между собой металлических колец, которые он надел на пальцы. Кастеты. Жестокое орудие, избитый ими обречен на медленную смерть от потери крови.

– Почему бы нам не начать?

– Начать? – Меня держали в этом аду уже несколько часов. – Что вы имеете в виду?

– Это, – кивнул он на ведро, а затем на мое избитое лицо, – я просто с тобой познакомился.

Тысяча чертей! Главную пытку он припрятал в рукаве. Он увеличивал боль понемногу, раз от разу, постепенно ослабляя меня. Он ждал, когда пробьет во мне трещину, когда я начну сдаваться. Элиас сбежал. Элиас свободен. Элиас сбежал. Элиас свободен.

– А сейчас, Кровавый Сорокопут… – Несмотря на то что Северянин говорил очень тихо, его слова просочились сквозь мантру, звучащую в моей голове. – Сейчас мы посмотрим, из чего ты сделана.

* * *

Границы времени размылись. Шли часы. Или дни? Недели? Я не могла сказать. Здесь внизу я не видела солнца. Не слышала боя барабанов и колокольного звона.

«Еще чуть-чуть, – говорила я себе после особо жестокого избиения. – Еще час продержаться. Еще час. И еще полчаса. Пять минут. Минуту. Только одну».

Но каждая секунда была наполнена болью. Я проиграла борьбу. Я чувствовала это с каждой уходящей минутой, слышала в словах, что путались и вязли во рту.

Двери моей тюрьмы открывались и закрывались. Приходили гонцы, приносили новости. Вопросы Северянина менялись, но он и не думал прекращать допрос.

– Мы знаем, что он сбежал с девчонкой через туннели. – Один глаз у меня полностью заплыл, и когда Северянин говорил, я смотрела на него другим глазом. – Перебил там половину взвода.

О, Элиас. Он будет терзаться из-за того, что убил их. Он никогда не сочтет подобный шаг вынужденной необходимостью, он будет думать, что сделал неверный выбор. Он будет чувствовать их кровь на руках гораздо дольше, чем чувствовала бы я. Однако в глубине души я испытала облегчение от того, что теперь Северянин знал, как сбежал Элиас. Во всяком случае, больше мне не придется лгать. Когда Северянин спросил меня про отношения Лайи и Элиаса, я честно ответила, что ничего не знаю. Мне просто надо продержаться какое-то время, чтобы Северянин мне поверил.