– Понял, – ответил он отрывисто. – Начинаем.

Связь оборвалась, но я и на бегу по лестнице видел, как в его кабинете появились не только Бондаренко, Бронник и Кремнев, но и другие начальники отделов, а участники брифинга поспешно потянулись в коридор.

Ингрид выскочила за мной за улицу, уже алертная, взвинченная, обогнала и распахнула передо мной дверцу, теряя драгоценные секунды, хотя я это сделал бы скорее, но выказала тем, что я главный или же что вот толстый и важный.

Выводя автомобиль со двора, спросила быстро:

– Да что стряслось?

– Машина заработала, – пояснил я. – С нашей стороны все слаженно и умело, поздравляю, как сотрудницу секретной службы! Мещерский вот прямо сейчас начал готовить группы для операции, начиная от заказа билетов в Берн и заканчивая прикрытием отступления уже с освобожденным заложником.

Она охнула:

– Каким заложником?

– Следи за дорогой, – напомнил я. – Не дергайся. Важным заложником.

– Кто он? Президент?

– Да кому эти президенты нужны, – сказал я. – Я ж говорю, важным.

– А-а, – сказала она с сарказмом, – речь идет насчет ученых?

– Точно, – подтвердил я. – Что может президент? Даже войну не объявит без согласия сената или Думы. А ученый может создать бомбу, что взорвет мир…

Она сказала зло:

– Какой-то из ваших уже создал вирус… Своими руками бы передушила вас всех!.. Едем в Главное Управление?

– Нет, – ответил я. – В наш филиал. Мы же не войну начинаем. Но этот момент захвата крупного ученого нужно использовать в своих целях.

– Ты о чем?

– Террористы начинают переходить к другой тактике, – пояснил я, – захватывают ученых и пытаются заставить их создавать оружие. Раньше такого не было!

– Ну да…

– Потому, – сказал я с нажимом, – нужно провести срочно законопроект… или директиву, не важно, как у вас в мире людей это называется, об упреждающих мерах насчет уничтожения террористов везде, где обнаруживаются. Не ждать, когда совершат теракт. Достаточно того, что замечен в их рядах. Это уже преступление, что карается смертью….