Выстрелы уже рядом, за углом. Глухой удар. Крик. Тяжелая поступь. Я замер, как был, в позе орла. Жопа выпустила очередную порцию «растишки». Лязг затвора.

— Заебок, братка, выручил, нах! — Надо мной возник десантура. На панцирной броне следы пуль. Но сам Вован, судя по всему, в порядке.

— Чем, блин, выручил? — просипел я.

— Отвлек мастерски сучар этих, гыгы… такую газовую атаку врубил, епта! Ух, блять, как люто серишь! — в голосе десантника даже почувствовалась легкая зависть. — Аж на слезу всех прошибло, нах! Ну, мы с дедом не упустили шанс, гыгы… айда, допросим ушлепков, кто живой еще!

Я облегченно улыбнулся, вздохнул и произнес:

— Вован… будь другом, глянь, бумага у кого-нибудь есть?

Глава 78

Глава 78

Пошел я по коридору с чувством непередаваемого облегчения. Широкая, как жопа бизона, спина ВДВшника впереди заполняет весь проход. Поэтому едва не споткнулся о тела двух убитых конвоиров. Бля, этот десантник совсем поехавший! Нахрена он сделал с ними такое? Присев, с содроганием принялся искать бумажку. Мне надо поскорей надеть штаны, но пачкать их совсем не хочется. Так и не найдя то, что нужно, просто содрал с одного шарф и свершил свое грязное дело.

Ну вот, порядок! С отвращением выбросив поганый шарфик — еще и колючий к тому же — я натянул штаны и поднял валяющийся рядом с мертвецами старенький АК-74. Дослав патрон в ствол, ринулся догонять Вована.

Картина в комнате, где оставил друзей и врагов, теперь напоминает сцену из кровавого боевика. Пол, стены и даже потолок — всё в кровище. Запах, как на скотобойне. Порезвился, блин, десантура. Я не стал разглядывать искореженные трупы, чтобы спокойно потом спать по ночам. Даже моя закаленная ужасами Армагеддона психика отказывается воспринимать этот пиздец. Сдерживая блевоту, хмуро посмотрел на Вована. Маньяк. Гребаный псих. Вот из-за этого, скорей всего, военкомат послал его куда подальше. С довольным видом, словно художник, закончивший картину, он любуется делом рук своих.

Но чертов головорез прикончил не всех. Слава богу, жив Егорыч! Щурясь от дыма папиросы, старче блокировал пацана, заломав ему руку. Под тяжелым валенком ветерана слабо подергивается Пахомыч. Его внучка с поднятыми руками стоит у стенки. Испуганные, как у лани, глаза неотрывно глядят в дуло калаша, который старик молодецки держит в другой руке. Остальные — окончательно и бесповоротно мертвы.

Бросился в глаза одиноко лежащий на полу револьвер. Я тут же поднял родной ствол. Волна радости пробежала по телу. Много ли надо человеку для счастья? Сначала потерять то, что дороже всего на свете, а затем неожиданно вернуть. Ну, хоть какой-то позитив за сегодня! Проверил барабан. Порядок. Заряжен полностью.