В этот момент в наружную дверь что-то тяжело бахнуло несколько раз. Я вскочил, опрокинув стул. Верный револьвер молниеносно возник в руке. На кухне прекратилось бряцанье посуды.

— Не открывай! — взвизгнула Лена.

Жестом велев не высовываться, я подскочил к выходу.

— Кто там!

— Отворяй, растудыть твою! — раздался приглушенный голос.

— Егорыч, слава богам…

Пощелкав замками, открыл дверь… и едва успел подхватить ввалившегося деда. Борода в сосульках, безумный взгляд, а старенький тулуп пропитан кровью. За спиной пискнула Лена. Говорил же ей не лезть, блин…

— Лена, тащи аптечку! — Я запер дверь. Затем уложил старче прямо на ковер.

— Сюды идуть, окоянные…

— Кто? Говори, Егорыч! Кто идет?!

— Оккупанты клятые… и с деревни бандиты… уходить надобно вам… дед еле дотопал, предупредить хотел… теперь и помереть можно… ты, Санек, с Ленкою уходи, да побыстрей!..

Девушка вернулась с аптечкой. Мы осторожно стянули прострелянный тулуп. Пуля прошла через плечо навылет. Кость, вроде, не задета. Промыли рану, продезинфицировали, я наложил тугую повязку. Да, теперь он долго не сможет хэдшотить…

— Как так, Егорыч? Как тебя зацепило?

— Та все приборы энти клятые! Выследили деда, итишкин корень! Ну шо вы, не слышите что ль? Убирайтеся покуда не поздно!

Услышав слова Егорыча, Лена посмотрела с самодовольным видом, яростно сверкнув глазами. Мол, вот оно, твое самое безопасное место.

— Одевайся! Быстро! — рявкнул я, чтобы пресечь ненужные споры. Видно же, дед не шутит.

— Ты тож ступай, Санек, — тяжко вздохнул старче. — Брось деда…

— Не болтай фигню, старый! На себе потащу!

— Да куды уж там… обуза я для вас.

— Пендосы пытать будут! Ноги целые, идем! — Я поднял Егорыча, накинул тулуп. На ковер упала потертая бутылка.