От ее слов у меня даже усталость прошла.

— Ну чего, хлопцы, давайте подымим, коли остановка! — Егорыч выпрыгнул из саней, энергично разминая конечности. — Ух, шото озяб дед, аж до костей. Стужа лютая, идрить-растудыть!

— Какой подымим, старый, — простонал Валера. — Я щас свои легкие выблюю…

— Как же ты жалок, Валера, — я покачал головой. — А еще выживальщик… давай, Егорыч, свой табак. Где достал, кстати?

— Так это ж Леночка твоя умница-красавица не забыла про деда. Импортный какой-то, не то што мой самосад.

Едва старый подошел, меня накрыло спиртовым выхлопом.

— Блин, ты еще и накатить успел? — изумился я.

— Так говорю ж, уважила Ленка деда-то!

Узловатые пальцы Егорыча быстро скрутили две здоровенные самокрутки. Я с наслаждением втянул крепкий дым, отдающий вишней. Ништяк. В голове сразу прояснилось.

— Что с рогатыми делать, старче? Смогут идти хотя бы?

— А я шо тебе, оленевод, аль ветеринар? — дед, выпустив облако дыма, смачно схаркнул.

— Ну, ты ж лесник. Я думал, разбираешься в животных.

— Да што тута разбиратьси-та? В Войну, ежели конь идтить не могет — ствол в ухо и поминай, как звали! А мясцо в котелок солдатский.

Точняк. Мне понравилась эта идея. Вытащив из-за пояса револьвер, направился к оленям. Взвел тугой курок. Жаль, конечно, все мясо не утащить.

— Саша, нет! — воскликнула Лена, бросаясь ко мне. — Как ты можешь?!

— А что, котлет потом нажаришь!

— Я не дам убивать беззащитных животных.

— А куда их девать? Все равно сдохнут. Или волки задерут.

— Ну, пожалуйста! — взмолилась она. — Я им даже имена придумала. Худого я назвала в честь Валеры, а этого пухленького с короткими рожками в честь тебя — Сашей.

— По-твоему, я пухленький? — начал закипать я. — Потрогай мои банки, потрогай мой рельефный пресс!