– С тобой спорить – это гороха наесться надо, – смеется Мишка. – Ну, есть они, есть. Полегчало? Муты точно есть. А остальное… Все реально, когда веришь.

– А вот дед Марко говорит – муты хорошие. Вон Краба взять: на охоте первый добытчик. Про дядю Романа вообще молчу – он захотел бы, так вся лесная дичь сама к Граду вышла.

– А зачем нам вся? Свинок он приручил, так они теперь в загонах живут. А дикие пусть бегают, нам лишнего не надо. С природой в гармонии надо жить, так Марко говорит. А ему верить можно – старший он, глава всего Града.

В этом весь Мишка – спокойный, взрослый уже какой-то. А ему, Александру Рамиресу, приключений бы. Да побольше, чтобы потом все о них говорили, а следующим поколениям детей в школе рассказывали. Такая вот у него мечта. И еще в Воронеже побывать. И из лука стрелять научиться не хуже отчима.

И татуировку сделать, вот. Как у легендарного сталкера – во всю грудь буква «А» в круге. Символ свободы, так мама говорит. А она его хорошо знала, сталкера. А потом, когда жениться срок придет, на ребре ладони сделать гексаграмму – себе и избраннице, напополам. Как в Храме.

– А фотографии вечером посмотрим? – не унимается Сашка. – Дедовы. Там Гавана такая красивая, вот бы побывать…

– Думаешь, там войны не было? – удивляется брат. – Небось вся красота уже кончилась. Еще тогда, в Черный День. А теперь одни развалины, машины ржавые и людей нет.

– Вдруг не кончилась. Пальмы точно остаться должны, и океан никуда не делся. Да и люди… Здесь ведь много выжило. А что из Воронежа ушли когда-то – так это нормально. Это и правильно. Не захотели люди жить в норах, к свету нас тянет, к воздуху, к свободе. Вот и там в джунглях живут, наверное.

Сашка вскакивает, по колено утопая в высокой сочной траве. Фон везде повышенный, вот и растет трава, кормилица, для коров скосить потом – на всю зиму хватит.

– Побежали купаться, Мишка!

Тот ворчит, но тоже встает. Солнце отражается от воды, бликует на мелкой ряби, словно кто-то неряшливый рассыпал много маленьких зеркал, а сейчас они тонут. Но взамен появляются новые, и так все время, пока не скроется светило.

– Жалко, что дедушка Фернандо уже умер. Мама говорит, он так интересно рассказывал – и про Гавану, и о Москве. Мир раньше был огромным, а люди на самолетах за десять часов с одного материка на другой летали. Эх, сейчас бы так – вжух…

Мишка посматривает на брата как на несмышленыша. Как на младшего, хотя, если разобраться, это он моложе. На десять минут, но все-таки. Зато гораздо рассудительнее.

– А у тебя, Миш, мечта есть? – останавливается на обрыве Сашка. – Вот прямо самая главная, чтобы всю жизнь отдать за ее исполнение?