– Похож, но не статью, – роняет Сауле.

Кивая на две наших с Алтынай постели, лежащие в разных концах юрты.

– Поступками, ещё глазами. Ну, взглядом то есть, – рефреном отзывается Раушан. – Люди же всё видят…

Далее старухи возятся по хозяйству со скоростью и сноровкой бригады поваров с парой кухонных комбайнов, не обращая на меня ни малейшего внимания.

А меня посещает неловкое ощущение, что приватности и личного пространства не существует если и не во всём этом мире, то уж в Степи точно. Где все, всё, обо всех знают. Как ни скрывайся, деликатно демонстрируя всем без исключения, что излишнее внимание тебе не приятно.

– Вообще-то у нас не совсем гости ожидаются, – говорю, чтоб что-то сказать, через четверть часа, наудивлявшись вдосталь особенностям местной жизни. – Алтынай пуштунов на суд позвала. Или они считаются за гостей?

– Не воевать же званы, – откликается Сауле. – Если приедут, да с миром, гости и есть.

– Некрасиво получится, если стол пустой, – Раушан мерно режет что-то в большой казан. – Лучше пусть всё будет приготовлено, но не понадобится. Чем если понадобится, но будет не готово…

– С этим не поспоришь, – признаю очевидное и становлюсь в наряд по кухне третьим, помогать старухам.

Заняться-то всё равно нечем.

– Ой, да чего ты будешь женской работой заниматься? – отмахиваются от меня было бабки.

– А я незаметно, внутри. – Подвигаюсь внутрь шатра, с глаз возможных наблюдателей. – Всё равно заняться нечем.

Принятый в род Алтынай новый родич, немного похожий на азара, только с виду был звероподобен и нелюдим. Это и Раушан, и Сауле уже поняли.

Как и то, что ему может быть намного больше лет, чем кажется: ну какой парень или мужчина, двух или трёх десятков лет от роду, откажется сам от женщины? К тому же, явно себя ему предлагающей…

Только тот, кто привык смирять и чувства, и руки, и чресла. То есть, человек поживший, – это обеим подругам, хвала прожитым годам, было понятно.

А что до внешности, то мало ли, какими силами владеет странный шаман. Может, умение убегать от старости – из их числа.