Какими бы ужасными ни были повреждения, они залечивались. Даже отрезанные конечности со временем отрастали: нанороботы и регенерационные ретровирусы, которыми были напичканы морпехи, уже принялись за работу, заживляя тяжелые ранения. На ожогах отрастала кожа, с невероятной скоростью восстанавливались мышцы...

Расплачиваться за это, конечно, приходилось: метаболизм не атомный. В течение нескольких следующих дней раненые не смогут делать ничего другого, кроме как есть и спать, а нанороботы все это время будут лихорадочно работать, заживляя раны и борясь с инфекциями. Но рано или поздно — что зависело главным образом от количества повреждений, а не от их тяжести — ужасные раны превратятся всего лишь в шрамы. А со временем даже шрамы исчезнут. И, без сомнения, их сменят новые.

Она дотронулась до лица принца и подняла диагностический мини-дисплей, ДМД, прикрепленный к его униформе. Их было всего несколько штук, и она удивилась, что Добреску использовал один в данном случае. Или, может быть, не удивилась. В отряде было полно более серьезно раненных — одного взгляда на ДМД, с данными об альфа-ритме, давлении, пульсе, содержании кислорода в крови, хватило, чтобы убедиться, — но не было ни одного столь драгоценного.

Она снова коснулась его лица — нежно.

— Он тебе нравится, правда? — спросил низкий хрипловатый голос.

Она застыла. Посмотрела вверх на сержант-майора.

— Ты похожа на кролика в свете прожектора, — сказала ей Косутич с тихим смешком. Сержант-майор, приподнявшись на здоровой правой руке, с насмешливой улыбкой наблюдала за командиром отделения.

— Я просто осматривала раненых третьего взвода, сержант-майор, — сказала Дэпро виновато... и почти правдиво. Это действительно было оправданием ее визита, но ей самой недолго удавалось пудрить себе мозги, зачем она пришла на самом-то деле.

— Скажи это Старику, девочка, а не мне! — усмехнулась Косутич, устраивая обожженную и искалеченную левую руку поудобнее. Или по крайней мере так, чтобы было чуть менее неудобно. — Ни на кого из других раненых ты даже не посмотрела. Ты только на Роджера смотришь, как газель.

— Сержант-майор... — начала Дэпро.

— Что «сержант-майор»? Я же вижу, что происходит. Это было очевидно еще на корабле, если у кого глаза на месте. А у меня они есть.

— Но... «еще на корабле» я его ненавидела, — запротестовала сержант. — Он был такой... такой...

— Мерзкий? Наглый? — подсказала Косутич со смехом, который резко оборвался. — Черт, не заставляй меня смеяться, девочка! Да. А ты на него смотрела газельими глазками, со всем его мерзким и наглым поведением.