От каждого шага его котурн поднимался пепел, словно замирая в воздухе, рассыпаясь в незримый прах. Все замирало, точно отменялось само течение времени. Только черные короткие волосы колыхались в такт каждому движению.

Высший Ворон перебирал пальцами с черными когтями, убирал ими со лба темную прядь, точно делящую пополам бледное лицо. Горделиво вскидывал голову.

— Ты ведь знаешь, что тебе не победить меня. За все эти годы сражений ты должен был это понять, — заявил Риппер, исподлобья наблюдая за врагом.

И в тот момент в нем слились воедино отважный ковбой и древний дракон. Пусть шрамы сотен битв перепахали его тело, он никогда не сдавался. Былая сила не исчезала, хотя мастер Вейяча не задумывался о силе: он знал свой долг хранителя. Долг перед всем миром.

— Не победить? — вскинул острые черные брови Высший Ворон, и тон его перестал быть приторным от фальшивой вежливости, в голосе зазвучала звенящая клинками сталь. — Здесь моя территория, а ты не можешь в полной мере использовать свою силу.

— Это мы скоро выясним, — вскинул револьвер Риппер, громогласно требуя ответа: — Отвечай: зачем вам свитки?

И снова тон стража стал вежливым, приторным, точно он заливал уши патокой. Кривя губы в усмешке, не скрывавшей острые клыки, он как будто заискивающе и непонимающе интересовался:

— Чьи именно, господин? Занятные свитки. Не правда ли? Свиток Сварта особенно, никто даже не подозревает, насколько.

— Снова какой-то мерзкий в своей бессмысленности план, — скрипучим голосом отозвался Риппер, готовясь начать стрелять в любой миг. Ведь подлость Высшего Ворона не знала границ.

Тот снова вскинул брови:

— Бессмысленности? Господин, вы столь мудры, но, кажется, ничего не понимаете в мировом порядке.

— Понимаю. И побольше тебя! — не позволил себе повышать голос Риппер.

— Разве? — поднес пальцы ко лбу страж, перекрывая лицо пятью тенями, из-под которых заметнее горели его глаза, и продолжил, чеканя слова: — Добро невозможно без зла! Если не будет зла — то есть нас — как люди отличат, где добро, а где его нет? Они будут счастливы в своем неведении, а значит, утратят и то, что делает их людьми: возможность выбирать. Так что кто-то неизбежно должен нести бремя врага, играть роль зла и наслаждаться этой ролью, поскольку фальшивая игра не является настоящим злом.

— Как вы искажаете все факты! — с горечью непоколебимо ответил Риппер, точно взывая. — Добро без зла подобно сочному спелому плоду смоковницы без гнили и червей. Никому не обязательно знать, что бывает гниль, чтобы, вкушая живительный сок, суметь оценить его. Такой же нектар вкушала бы каждая душа, не будь на свете зла.