— Скерсмол! Ты! Ты!

— Кх-а-а-а! Ты! Сад! К-х-а-а-а!

Музыкант забыл о своем смирении и страхе. Он вскочил с колен, поспешно вешая через плечо любимые гусли, и, сжимая кулаки, заревел:

— Падла! Где твой карточный долг? Я из-за тебя согласился на скользкое дело! Я теперь вообще в розыске! Где мои деньги? Где?! Урою!

И они чуть не устроили настоящую драку: Сад оказался напорист, Скерсмол задрожал и попятился, хотя был выше музыканта. Разбушевавшийся тапер схватил его за шарф и принялся душить на глазах у оторопевших от изумления Сварта и Мани. Один Сумеречный Эльф заливался смехом, скандируя:

— Драка-драка!

Сад Ко несколько раз хватил должника по голове, оттаскал за сальные черные патлы и стукнул об обшивку трюма так, что опасно задрожали развешанные на крючьях масляные лампы.

— Стоять! — тут же остановил их хладнокровный голос Сварта.

Оба спорщика вздрогнули и сникли, как по мановению волшебства.

— Я это… Я все отдам. Все… Вот, — нервно улыбаясь, немного погодя пискнул навигатор. И немедленно полез в карманы новых салатовых штанов, доставая то, что осталось от награды после игры в кости с дворецким мэра. А награда и так выпала не очень крупная — большая часть вполне законно ушла капитану.

— Доволен? Теперь я банкрот! — фыркнул Скерсмол.

— Чем мне быть довольным? Ты-то всегда был «банкротом» от своей дурости. Зато я честно играл в лучших домах города. И не в карты, а на рояле. А теперь я преступник! — посетовал Сад Ко, не без удовольствия пряча деньги за отворотом безразмерного желтого пиджака.

Похоже, после своего вынужденного «купания» в канале он успел заскочить домой и собрать кое-какие вещи перед побегом. Сварт счел, что с таким умением прятаться, да еще в броской одежде, дурковатый тип мог бы сойти за шпиона в случае необходимости.

— Продолжите болтать, выкину за борт обоих, — огрызнулся капитан, и спорщики тут же замолчали, вытянувшись по струнке.

— Как контроль морских стражей на выходе из бухты проходить будем? — вскоре после завершения конфликта поинтересовался Сумеречный Эльф.

И впрямь: пышное прощание с путешественниками не освобождало от необходимого дополнительного контроля на выходе из залива, который отделял город от моря.

Стражи заставляли все суда бросать якорь, подплывали на лодках и досматривали тех, кто казался им подозрительным. Обмануть городские власти контрабандисты еще могли, дать кому-то взятку или по взаимной выгоде, но служители джиннов чаще всего оказывались беспристрастны и беспощадны.

Укрепления уже маячили на горизонте серой полосой. Скоро обещали появиться лодки тех, кто досматривал корабли, а при оказании сопротивления форт обрушился бы залпом мортир. К тому же, в случае опасности узкий залив перегораживался цепями, не позволяя врагам подойти к бухтам. Сварт вычитал в городском архиве, что остров, на который они попали, многие века считался неприступной крепостью, потому что только одна его северо-западная часть годилась для швартовки крупных парусных кораблей — тот самый залив, по которому они шли.