— И да войдёт носящий сие одеяние в каждый дом. И будет принят там как желанный гость, приносящий с собою мир и спокойствие. Не притеснит его никто ни словом, ни делом, ни помыслом… — увидев на лице гостя некоторое недоумение, охотно поясняю. — Это устав ордена святого Лана Страждущего, ваша милость. Простой даини — или сам отец настоятель — все носят одно и то же одеяние… и принимаются одинаково.

А вот какое и м е н н о "одеяние" — кабаф или Зеркало имеется в виду, я дипломатично пояснять не стал…

— Лекс Гор не приносил присяги Его светлости. — сухо поясняет наш начальник. — Даини не вправе служить никому, кроме своего монастыря. Во всяком случае, лично я таких прецедентов ранее не встречал. Возможно, что у вас, барон, всё обстоит несколько иначе… но мы не в столице!

А он его тоже недолюбливает!

И, надо думать, есть за что…

— И денег за свою службу… э-э-э… содеянное, никаких не получал? — слегка язвительно интересуется гость.

— Этот вопрос вообще никогда не обсуждался, — ответствует Эспин.

И между прочим, абсолютную правду глаголет! Это магичке жалование полагается, а для меня даже должности придумать не успели — слишком быстро всё пошло.

— Впрочем, — наклоняется к сундуку графский безопасник, — его светлость умеет ценить рвение окружающих — независимо от того, кому они формально служат…

И он бросает мне увесистый кошель!

Ого!

Граф, ей-богу, с каждым разом подрастает в моих глазах!

— Вы вправе распорядиться этими средствами так, как вам подсказывает ваш долг, — официальным тоном произносит барон.

— Благодарю его светлость! Искренне — и от всего сердца! — прижимаю руку к груди. — Я не премину последовать вашему совету, ваша милость!

Вот так!

Такому начальнику и уважение должное оказать не грех…

— Хм… — почёсывает подбородок гость. — А ведь вы не любите меня, барон!

— Любить я могу свою жену. Детей. И родителей, — поясняет Эспин. — При всём уважении к вам, барон, вы ни к одной из этих категорий не относитесь.

— Не стану спорить, — кротко наклоняет голову гость. — И всё же… Именем короля, барон!