Оно смотрит на меня. Что-то смотрит на меня сквозь шрам на теле старика. Гримуар с бешеной скоростью выплевывал сообщения об опасности, но ноги перестали меня слушаться.

- Иди к нам. Иди к нам, - зашелестел разнобой голосов, будто доносящихся их углов комнаты.

- Я иду к вам, - мои губы разомкнулись сами собой. – Иду к вам…

Черную когтистую лапу остановили две тонкие старческие руки, не давая коснуться шрама.

- Ты убьешь нас, - зашипел старик.

Его руки начали оплывать от соприкосновения с Бездной, окутавшей мое предплечье. Черный дым растворял кожу и мышцы, превращая их к капли грязно-серой субстанции, стекающей на пол. Внезапно сопротивление исчезло и я завалился вперед – доппель исчез, превратившись в облако фиолетовой пыли.

- Что произошло? – я посмотрел на руку, стремительно возвращающую нормальный вид.

Из ящиков выбрался доппель, и в тот же момент дверь взорвалась градом щепок. Я обернулся и увидел блеск золотых доспехов и стальные клинки, горящие почти прозрачным светом. Двое латников ворвались в кабинет, а на третьем повисла Мирослава и Ветрова.

Воин церкви рванул ко мне, а его клинок превратился в сияющую линию, чтобы… Чтобы вонзиться в пол, когда латник проскользнул на коленях, распростершись ниц у моих ног. Второй воин чуть замешкался и ему пришлось перепрыгивать через клинок напарника. Из-за чудовищного рвения при поклоне острый гребень его шлема едва не раскроил мне лицо.

- Прочь, глупые женщины, - третий латник наконец стряхнул девушек и вошел в кабинет. – Вы чего разлеглись? Мать твою за ногу, глаз святого!

- Так, что нам теперь делать? Не может же носитель святого глаза быть приспешником Бездны? – заговорил первый церковник.

- А я так считаю, если носитель глаза укокошил эту полоумную Альбертину, значит приказ свыше был.

- По ложному следу пошли, напали на святого, теперь год поститься, - громко пожаловался третий.

- Каин, ты в порядке? – девушки обступили меня, причем каждая схватила за руку.

- Угу, - пробормотал я и пошел к зеркалу, таща за собой девчонок.

Глаз изменился – вместо зрачка и радужки желтое, слегка отсвечивающее пятно, а белок стал совершенно белым. Приглядевшись, я рассмотрел крест, перечеркивающий пространство пятна. Стоило напрячь зрение, как он становился ярче.

 - Вы полагаю, ректор? Простите за вторжение, - начал говорить один из воинов. – Простите, вы меня слышите?

Ректор застыл, уставившись куда-то в потолок. Латник внезапно вздрогнул и посмотрел себе под ноги. Секундой позже я тоже почувствовал, что время будто замерло, расползшись киселем. Небо в окне посерело и выцвело, постепенно напитываясь чернотой.