— Но Гиибель ты уничтожил.

— Не было выхода. В противном случае она уничтожила бы меня, а я еще не закончил Путь.

— Тогда зачем ты явился в мой хрон? Только ради любопытства?

— Мне нужен был выход к Суфэтху, а твой хрон граничит с ним.

— «Кладбище Шаданакара» не предназначено для разглядывания его не только простым смертным, но и магам. Войти туда легко, выйти — невозможно.

— Я бы предпочел убедиться в этом сам. Еще раз предлагаю мир. Нам нечего делить в Мирах Веера.

— Кроме славы.

— Ах да. Я забыл, что Великие игвы тщеславны.

— Не без оснований, Посланник. Едва ли еще когда-нибудь родятся маги и создатели такого уровня, как мы.

— Если бы вы, создавая, не разрушали при этом, — грустно вздохнул Никита. — Конструкторы вы действительно великие, но вынужден огорчить: во-первых, и вам неведомо предельное совершенство, во-вторых, даже в хронах Веера найдутся не менее великие строители, экспериментаторы и зодчие, о других же ансамблях вселенных и говорить не приходится.

— Ты ошибаешься, Посланник. Единственный маг, который превосходит всех нас в какой-то мере, это Люцифер. Но не будем опускаться до спора. Ты свободен. — Уицраор высветил в пси-диапазоне свое имя, как комбинацию четырех цифр — девяток, и исчез.

Никита вспомнил магическую арифметику Такэды: четыре девятки, которыми был отмечен Великий игва, означали редкий ум, жестокость, неспособность к милосердию и откровенное презрение к более слабому. Человеку, обладающему подобным характерологическим сочетанием цифр, открывались истины Вселенной. Какие же истины открыты Уицраору? И почему он отступил?

Что-то мелькнуло над головой. Сухов глянул вверх. На него опускалась гигантская черная сеть. Горизонт начал зыбиться, искривляться, темнеть, океан под ногами собрался в текучий кратер вулкана, поглотил остров. Одновременно поле зрения во всех диапазонах электромагнитного спектра сузилось, а пси-диапазон вообще оказался задавлен мощным полем помех. Пространство заколебалось, будто почва под ногами тяжело идущего исполина.

«Люцифер!» — мелькнула мысль, будя в душе жуть и страх. Но это оказался не Господин Веера, а его помощники — Даймон и Гагтунгр. Оба — в лучистых панцирях собственной магической защиты, превращавших их в создания немыслимого с точки зрения человека уродства. На всем их облике лежала чудовищная печать проклятия, невыразимо ужасная и отвратительная. Готовые уничтожить любого, кто станет на пути, они возникали духами небытия, демонами разрушения, отринувшими маски великих творцов и ставшими теми, кем были на самом деле, — абсолютными эгоцентристами, готовыми ради себя и своих желаний разнести вдребезги любую вселенную, в том числе и населенную своими же соплеменниками.