– Здравствуй, сын.

– Здравствуй… отец.

Было странно и страшно называть безликую фигуру отцом, но Люк никогда не отворачивался от правды. Как бы это не было больно. Тогда, когда он валялся в горячке, с горечью осознавая истинность этого факта, вот тогда он кричал в агонии, корчась в бессилии и отчаянии. Много времени понадобилось чтобы смирится, чтобы понять, как изощренно ему солгали, вывернув правду наизнанку.

Люк Скайуокер тогда умер. Он был слаб, и не хотел принимать этот факт. Родившийся заново Люк Скайуокер смирился с открывшимися обстоятельствами, став сильнее.

Он смирился с тем, что отец, о котором он мечтал, которым гордился, стал олицетворением мощи Империи и воплощением Тьмы. Теперь он просто воспринимал это как данность. Так было легче.

* * *

Вейдер смотрел на своего сына, стоящего вроде и в толпе и, в тоже время, слегка отдельно. За тот год, что прошел с роковой встречи на Беспине, он сильно изменился. Мальчик превратился в мужчину. Сильного, уверенного, знающего себе цену. Он смотрел на гордый разворот плеч, на твердую постановку ног, на спокойное выражение лица… и чувствовал гордость. Харизма Скайуокера набирала обороты, привлекая к нему внимание. Было сразу видно, что стоящий в толпе молодой мужчина уже знает вкус власти, знает, как вырвать победу из зубов противника, знает, как убивать.

Это чувствовалось, Сила шептала об этом, помогая замечать мельчайшие детали: гордая поза, холодный блеск ледяных глаз, дорогая одежда, плавные движения, непрошибаемое спокойствие. Одна черная перчатка… висящий на поясе сейбер. Потертая, рабочая рукоять, ее явно часто берут в руки, немного другая конструкция, отличающаяся от прошлой. Рабочий инструмент. Сразу видно.

Делегации, наконец, уселись за стол переговоров. Люк присел с краю длинного стола, прямо напротив Вейдера. Приземлившийся возле своего друга Хан с ненавистью смотрел на Темного лорда, так, что даже глаз дергался, на что тот не обращал ни малейшего внимания. Скосив глаз на Люка, Хан передернулся. Лицо парня напоминало маску, только глаза блестели, как два осколка льда.

Сидящие лицом к лицу воины молчали и, даже, не шевелились. Две черные статуи, только и всей разницы, что одна не прячет лицо, а вторая сипит респиратором. Вздохнув, Хан попытался отвлечься от жуткого зрелища, высматривая Лею. Принцесса находилась в своей стихии, с жаром обсуждая заковыристые формулировки и отыскивая тайные ловушки на пару с Мон Мотмой. Она была совершенно вся в этом процессе, и Хан снова вздохнул, не желая пялиться на маску Вейдера.