– Да!!! – заорала девочка, подпрыгивая. Хвостики распушились, покачиваясь в такт прыжков. – Мастер Джинн стал моим Мастером! Ура!

– Что? – обалдел рыцарь, соображая, что попался в простейшую логическую ловушку. – Но…

– Хе-хе, – проскрипел Йода, от него полыхнуло весельем. – Сам согласился ты. Рад, что обрел падавана ты. Давно пора.

Клюка застучала, магистр шустро уковылял прочь, хихикая. Джинн вздохнул, унимая внезапно вспыхнувший гнев. Оби-Ван с сочувствием покосилась на застышего статуей рыцаря.

– Мастер, вы не переживайте так, – проникновенно посмотрела ему в глаза Кеноби, задрав голову. – Все не так страшно, как кажется.

– Все еще страшнее? – хмыкнул Джинн, успокаиваясь. Девочка просияла.

– Ух ты, у вас еще и чувство юмора есть! Это хорошо! Вы просто не знаете еще, какое сокровище вам досталось!

– От скромности ты не умрешь, – вздохнул рыцарь, смиряясь с судьбой, – падаван.

– Конечно же нет, – согласилась девочка, поправляя левый хвостик. – А это значит, что я буду жить очень долго!

Квай покачал головой, оценивающе оглядывая наглую малявку.

– Пошли уж, сокровище. Расскажи о себе.

– Оби-Ван Кеноби, – отрапортовала девочка, пристраиваясь рядом с направившимся к своей комнате рыцарем. – Тринадцать лет. Будущий дипломат экстра-класса. Будущий мастер Соресу. Будущий магистр.

– А не слишком самонадеянно?

– Нет, – покачала головой Кеноби, становясь совершенно серьезной. – Это факты. Поэтому, мастер Джинн, я прошу вас обучать меня всему, что вы знаете. Всем путям Силы. Я буду лучшей вашей ученицей.

– Ты уверена?

– Да. Плох тот юнлинг, что не мечтает стать магистром! – гордо задрала нос девочка. Джинн хмыкнул.

– Что ж… пошли тебя устраивать, падаван.

* * *

– Вау…

– Что на этот раз, Оби-Ван? – вздохнул рыцарь, поворачиваясь к девушке. Та повернула голову. Длинные рыжие волосы теперь собирались в два тугих пучка и закреплялись длинными металлическими спицами со свисающими с них шелковыми кисточками, тонкая падаванская косичка кокетливо свисала с виска, украшенная бусиной. За эти годы девочка выросла по плечо Квая, оставшись все такой же себе на уме хитрюгой.