– Ага. Дай, а?

– Ну, лови…

Медная монета полетела, вращаясь, в подставленную ладонь и исчезла в мгновение ока. Пацан сунул ее в карман штанов и вытер нос.

– Благодарствуйте, дядь.

Я подмигнул ему и пошел дальше. За спиной внезапно раздался скрежет железа и скрип тетивы. Стремительно развернувшись, увидел, что пацан стоит во весь рост и в руках с трудом держит… арбалет. Глаза прищурены, лицо сосредоточено. Я с силой швырнул в него висящий за левым плечом мешок, а сам отлетел в сторону. Зазвенела тетива из воловьих жил, болт сорвался с желобка и полетел туда, где еще миг назад была моя голова. Мальчишка бросил арбалет и кинулся наутек, но успел пробежать полтора десятка метров. Сильный удар ногой подсек его и швырнул в траву.

– Щенок!

Мальчишка сразу захныкал, размазывая редкие слезы по грязным щекам, свернулся в клубок, зло поглядывая снизу.

– Вставай, гаденыш! Ну? – Я ухватил его за длинные волосы и рванул вверх.

– Ай! Дяденька-а… не бейте меня! Меня заставили-и…

Он повис на руке, отворачивая лицо. Я хорошенько тряхнул его и рявкнул:

– Кто?

– …

– Кто? – Звук затрещины совпал с новым ревом.

– Не… не знаю.

Врет, сволочь. Если бы заставили первый раз, то трясся как листок на ветру и прицельно не выстрелил, а так метил прямо в лицо. Расчет абсолютно верный, кто заподозрит мальца в злом умысле? Да никто. И я, осел, тоже не заподозрил. Благо реакция не подвела. Сколько же он успел уложить таким образом?

– Заткнись! – Еще одна затрещина. – Скажешь, кто тебя послал, оставлю жить, а нет – язык отрежу и голову оторву.

Пацан перестал вертеться, побледнел, штаны намокли. Мой голос действует посильнее любых убеждений.

– Ну? Кто они и где? – Вместо вопроса вышло рычание.

Он умоляюще глядел снизу вверх, губы задрожали сильнее, кажется, еще и в штаны наложил. Вот теперь по-настоящему испугался.

– Я… я… они сказали… думали, что здесь не пойдете, а… вы тут пошли. А они там ждут, а мне… сказали, чтобы сидел и ждал…