Сергей замер с поднятой рукой, глядя на пленника, и осмысливал произошедшее. Он говорил на незнакомом языке вполне свободно. Как?

«Неужели и нас „контур“ зацепил? И мы тоже мутируем?.. Полный звиздец!..»

– Где установка?

Хварроу попробовал раскрыть рот, но скулы свело от напряжения. Вышел невнятный хрип.

– Что? Говори!

Хварроу опустил голову. Равитанцы перехитрили его. Сумели отыскать и взять живым. Это позор! И провал! Расплата за такое – смерть. Жаль, нельзя уйти, как и положено потомку знатного рода. Да и умереть не дадут…

Рука описала короткую дугу и ударила в шею сбоку. Хварроу отлетел к стене и упал без сознания. Когда он пришел в себя, то увидел, что сидит голый, а в комнате было уже два равитанца. У одного в руках нож и металлический штырь.

Тот, что спрашивал первым, произнес фразу на незнакомом языке. Оба равитанца подошли ближе. Прижав Хварроу к полу, схватили его левую руку и вытянули вверх. И намертво зажали голову, так что он был вынужден смотреть на свою ладонь.

– Место, где спрятана установка? Ты все равно скажешь. Если сразу – убьем и не будем мучить. Если нет…

Резидент пробовал закрыть глаза, но ему не дали. И он вынужден был смотреть, как его руку превращали во что-то страшное, бесформенное.

Боль била по мозгам, по сердцу, терзала затылок. Она нарастала, заполняла все существо. Глаза застила кровавая пелена, Хварроу не сообразил, что это лопались капиллярные сосуды.

Горло издавало низкий рык вместо крика. Когда с лезвия ножа на пол упал окровавленный кусок мяса, а металлический штырь коснулся кости, Хварроу не выдержал…

– Ее здесь нет!

– А где?

– В ста километрах на северо-запад. Деревня или поселок, вроде Юргендорф.

– Уходим?

– Да. Невед, ты готов?

– Готов. Установка включена.

– Командир, к нам опять гости. Человек десять у входа во двор.

– Пусть. Там уже целая куча лежит.