Саврин одарил меня еще одним невыразимым взглядом и повторил приказ:

– Оставьте нас. Вызовите врача. Без разрешения не входите.

Дима, кажется, понял. Жестом позвал полицейских, пропустил вперед и вышел последним, плотно прикрыв дверь. Вот это точно профи…

– Значит, только вы решите, что вам дальше делать? – вдруг без всякого перехода спросил министр.

– Да, – вполне нормальным голосом ответил я.

– Боюсь, не выйдет.

– Почему?

Вместо ответа министр вдруг коротким жестом руки предложил мне сесть, скрылся в комнате отдыха и вышел оттуда с бутылкой водки и двумя рюмками граммов на пятьдесят. Разлил водку, подвинул рюмку мне. Приподнял свою и залпом выпил. Я последовал его примеру. Хотя и не любил водку, но отказываться не стал. Саврин явно шел на примирение.

– Встреча с ней ничего даст, – сказал он глухим и до невозможности мрачным голосом.

– Что случилось? – спросил я, холодея от предчувствия чего-то страшного. И спешно прикидывая, сможет ли Новистра помочь, если Милену искалечило.

– Она… В общем, она ничего не помнит.

– Потеря памяти? Она забыла все?

– Не совсем. Она забыла события последних лет. Черт знает, как это называется! – воскликнул вдруг министр, хлопая по столу.

– А что говорят врачи?

– Врачи? Говорят – что это бывает. Что ничего страшного. Что есть шансы на выздоровление.

– А она… Вменяема?

– Что? А-а… Да. Мыслит, разговаривает, ведет себя нормально. Только не помнит ничего.

– Тогда действительно есть шанс, что память вернется.

Саврин поднял на меня мутный взгляд, ничего не сказал и опять разлил водку по рюмкам. Но пить не стал.

– Тебе откуда знать? – буркнул он.