Еще несколько минут назад Фрейя не знала, что можно почувствовать зуд ушами, но золотые насадки, которые теперь украшали ее голову, доказали ей обратное. Когда она наконец справилась с ядом эльвы в своем теле, Ларкин успел не только достать ей карту города, но и сходить к ювелиру, который делал украшения для заостренных ушей фейри. Хранитель купил такие для Фрейи, чтобы она могла скрыть под ними свои человеческие уши. Но она не знала, как долго сможет выдержать эти неприятные царапающие ощущения, хотя такой камуфляж для нее казался идеальным. Фрейя легко могла вписаться в круг фейри благодаря своим нежным чертам лица и светлым волосам, по крайней мере в большую их часть. Потому что с удивлением обнаружила, что женщины Неблагого Двора стригли свои волосы коротко. В Тобрии это было бы немыслимо. Король Андроис, вероятно, запер бы ее в камере, если бы она осмелилась побрить голову. Там он держал бы ее до тех пор, пока она снова не стала бы соответствовать образу, которого ожидал ее народ от женщины.

Но не длинные волосы девушки или ее человечность были причиной всех тех любопытных взглядов, которые то и дело оборачивались в их сторону. Этим вниманием они были обязаны Ларкину. Ни одно ювелирное изделие этой страны не могло скрыть его происхождение, особенно вкупе с огненным мечом, который висел у мужчины на бедре и который тот отказывался снимать.

– Они подумают, что я прибыл в город на коронацию, а вы – слуга принца, которую приставили ко мне, – сказал Ларкин.

Чтобы этот план сработал, Фрейе пришлось постараться сохранить нейтральное выражение лица, хотя все в Нихалосе повергало ее в изумление, от жителей с их садами на крышах до фонтанов, перетекающих в узкие каналы и проходящих через весь город, подобно сосудам в теле человека. Стихии Воды и Земли царили в каждом уголке этого города. Небольшие водопады стекали вниз и терялись в проточной воде. Побеги растений обвивали дома, построенные из светлого камня. На ветвях некоторых ягодных кустарников и зеленых кустов висели стеклянные шары с оранжевым мерцанием внутри, сильно напомнившие Фрейе ее подвески, только эти были значительно больше.

– На карте путь выглядел короче, – заметила Фрейя, наблюдая за фейри, которая касалась руками увядшего цветка, возвращая его к жизни. Засохшие лепестки окрасились сначала желтым, потом оранжевым и наконец стали красно-фиолетового цвета, вытянувшись навстречу солнцу.

– Судя по всему, масштаб карты не был соблюден.

– Но вы уверены, что мы идем правильным путем?

Ларкин кивнул:

– Так мне сказали.