Она снова повернулась к нему:

– Нет желания.

– О! – весело усмехнулся он. – Неужели поссорились?

– Мне кажется, это тебя не касается, – проворчала Зейлан и сунула меч обратно в ножны, иначе существовала опасность того, что она вонзит оружие прямо в сердце Олдрена. А убийство советника принца вряд ли будет воспринято положительно.

– Что ты вообще здесь делаешь? Разве ты не должен быть с Кираном и целовать его королевскую задницу?

Он вздохнул:

– Я бы с удовольствием, но он бы предпочел, чтобы эту задачу взяла на себя ты.

Зейлан фыркнула, стараясь не думать о том, что под этим утверждением подразумевает Олдрен. Девушка не была ни глухой, ни слепой и знала, что нравится Кирану. Послушница заметила его интерес еще на Стене, но во время Праздника Творцов это стало еще очевиднее. Ли и остальные Хранители, правда, тоже осыпали ее комплиментами благодаря платью, предоставленному принцем, но никто из них не смотрел на нее так, как Киран. Фейри был очарован ею, как будто бы он никогда не видел ничего и никого прекраснее Зейлан, хотя сам был окружен красотой.

– Я могу тебя заверить, что Киран и все части его тела принадлежат исключительно тебе, – сказала Зейлан и, поскольку ее раздирало любопытство, спросила снова: – А если серьезно, что ты здесь делаешь? Разве тебе ничего не нужно готовить к коронации?

– Звучит так, как будто тебя и вправду интересует коронация.

Зейлан сжала руки в кулаки, но это было единственное выражение ее внутреннего состояния, которое девушка позволила себе выплеснуть наружу.

– Интересует, потому что, как только весь этот цирк закончится, я смогу вернуться к Стене.

– Понимаю. Я сам едва могу дождаться.

При этих словах Олдрен улыбнулся, но на этот раз это была не веселая улыбка, а довольная, какая бывает на губах воина после выигранной битвы.

– Значит, нас уже двое.

– Прекрасно, что мы достигли единодушия.

– Конечно, – ответила Зейлан, напряженно улыбаясь.

Не говоря больше ни слова, она повернулась на каблуках и оставила Олдрена одного среди деревьев. Девушка не испытывала желания соблюдать какой-либо этикет или правила поведения. Она поспешила во дворец, в котором теперь отлично ориентировалась, несмотря на многочисленные коридоры и лестницы. Послушница проигнорировала фейри, которые пересекали ее путь, окидывая девушку хмурыми взглядами, и ускорила шаги.

Она не имела представления, сколько пролежала в ванне. Потому что, во-первых, ей больше нечего было делать, а во-вторых, если она хотела что-то обдумать, то это приятнее всего было сделать в душистой воде, пахнущей лавандой.