— И вы говорите, что луна зеленого цвета?

— Зеленая, как трава. Сейчас вся округа залита жутким зеленым светом.

— Здесь должна быть какая-то связь, — пробормотал Роджер. — Я имею в виду — между этим зеленым светом и сильными морозами в Вашингтоне. Эх, был бы здесь мистер Дастин!..

— Но его нет, — отрезал президент, — так что вы будьте добры выяснить, что сумеете, и доложите мне либо по видеофону, либо лично — как вам будет удобнее. Конец!

Лицо президента исчезло с экрана, а Роджер рухнул в кресло и закурил. Что же делать? Что он может сделать? В дверь постучали.

— Войдите, — равнодушно сказал Роджер. В кабинет вошел профессор Эдерсон.

— Сегодня бесполезно терзать радиостанцию, — сказал он. — Вдобавок к помехам, которые преследовали нас в последние дни, еще и эта гроза — связаться с Луной просто невозможно. Я попросил дежурную телефонистку известить все станции, что сегодня ночью мы не работаем.

— Вы слыхали о морозах на востоке? — спросил Роджер.

— Да, поймал сообщение по маленькому приемнику еще до того, как спустился сюда. Чудовищно, правда?

— А о зеленой луне?

— Тоже. Полагаю, это новые проделки лунян. Они умны, находчивы, и, судя по всему, их наука обогнала нашу на много лет.

— Как по-вашему, что это такое?

— Не знаю. Можно было бы понаблюдать отсюда — тем более что эта часть страны не затронута бедствием, но эта неистовая гроза… Было бы самоубийством сейчас подниматься в воздух.

— Если б я считал, что я сумею что-то узнать, — сказал Роджер, — я поднялся бы, невзирая на опасность.

— Я говорил только о возможности, — ответил профессор. — А возможность в том, что, если вам и удастся что-то выяснить, проку от этого будет немного, даже если вам и повезет настолько, что вы вернетесь живым.

— Тем не менее, — сказал Роджер, — я полечу — именно из-за этой вероятности.

— Не будьте глупцом! — встревожился профессор, но Роджер уже вызывал Бивенса.

— Приготовьте вертолет через пять минут, — приказал он. — Я буду через пять минут.

Он торопливо одевался, покуда профессор продолжал отговаривать его от такого безрассудства.

— Не тратьте слов понапрасну, — наконец сказал Роджер. — Я все равно полечу.