Гоблека кивнул.

— Давайте вытащим вас оттуда.

— О, прошу! — взмолился Сарк. — Я хочу наружу. Хочу наружу.

Агент Когнитэ опустился на корточки возле двери в клетку и незаметно положил руку на рукоять «Сципиона», заткнутого за пояс.

— Отключайтесь, магос, — велел он. — Просто переведите Ткача на холостой ход. Тогда я вас вытащу, и вы сможете отдохнуть.

Сарк кивнул. Он пробормотал что-то, что не походило на слова, и свет, который магос излучал, угас, будто втянулся обратно. Будто лучи устремились в обратную сторону и превратились в ничто.

Громадные шестерни и маховики Ткача начали замедляться со звоном и потрескиваниями. Оглушительный рев стих, превратившись в механический гул.

Сарк, тяжело дыша, посмотрел на Гоблеку:

— Пожалуйста, выпусти меня, Горан. Я так хочу выйти. Эта клетка давит на меня.

Бородач произнес не-слово, которому научила его Чейс. Дверь клетки со щелчком открылась. Когнитэ распахнул ее на полную ширину.

Сарк пополз наружу. Магос явно нуждался в помощи, но Гоблека не хотел прикасаться к нему. Он хотел наблюдать, чтобы при необходимости без помех вытащить пистолет Эйзенхорна. За пределами психометрической клетки могло произойти что угодно. Что угодно могло сейчас выползать на свободу.

Сарк наконец выбрался на платформу и упал набок, как истощенный пес. Плазматический осадок стекал со спины, собираясь в лужу. На сморщенной коже магоса оставались быстро засыхающие дорожки.

Он начал медленно подниматься на ноги.

— П-помоги, — прохрипел магос.

— Ты справишься, — отозвался Гоблека, не убирая пальцев с рукояти оружия.

Сарк встал. Он поднял голову и, щурясь, посмотрел на светильники, установленные по периметру площадки.

— Сколько? — спросил магос еле слышным срывающимся голосом. — Сколько я там пробыл?

— Долго.

— Неделю?

— Дольше.