– А где?

– Везде, – пояснил я. – И снизу тоже. Мы вообще в нем, как рыбы в воде.

Он хохотнул, приняв как шутку, но Крякожабер молча кивнул, соглашаясь, я ждал, когда он насыплет в свою чашку сахара и размешает, важное для людей действо, наконец он поднял на меня пытливый взгляд.

– Ты хорошо чувствуешь космос?

– Чувствую, – согласился я. – Я его часть… Как и ты вообще-то. Но я чувствую по-другому.

Он спросил жадно:

– А какой он?.. Я понимаю, зрение человека и даже собаки отличается, не говоря уже о глазах совы или мухи, но мы опираемся на зрение радиотелескопов, а это другое, точнее…

– И все же космос не такой, – сказал я, – как видно через телескопы.

– А какой?

Я в затруднении двинул плечами.

– Объяснить трудно. Ты же не станешь по походке человека определять его уровень философии и духовных запросов?.. Хотя, конечно, грузчика от скрипача можно отличить и по походке, да и то с трудом. Так и наблюдения астрономов не дают представления о настоящем устройстве Вселенной.

Он посмотрел на меня с неудовольствием.

– Хочешь сказать, настолько сложна?

– Не сложна, – ответил я. – Для людей не сложна, просто… иная. Настоящей ее никто из людей еще не видел.

Он вздохнул.

– Конечно, не представляю. Но понимаю, что сложнее, чем видим. Но с каждым днем видим все больше и дальше! И то, что видим, начинает тревожить. Особенно это расширяющееся ускорение. Народ об этом не знает, что и хорошо, но ученых тревожит.

Я посмотрел на него в упор.

– Почему? Расширяется пространство и расширяется…

– Расширяется со все возрастающим ускорением, – повторил он. – Матрица продолжает дорисовывать спрайты? Или живем во взорвавшейся четырнадцать миллиардов лет назад гранате? А дальше, что, конец всему?

Я спросил мирно: