Он мог сколь угодно долго ломать голову над странным предсмертным посланием, но чутье уже нашептывало и призывало отбросить сомнения. При самом старательном изучении никаких заклинаний на письме не лежало — ни на бумаге, ни на чернилах, ни вокруг конверта. А вот в том, что покрывающая страницы кровь была его кровью, молодой тоэх больше не сомневался.
Киоши направился к дороге, высматривая суккуба. Вскоре Овилла с шипением пробиралась сквозь колючие кусты, широким плотным листом оттирая с рук кровь, в красном свете небосклона казавшуюся черной.
— Тебе удалось догнать этого
— Да, удалось. Странно… я уверена, что уродец убежден в своей правоте, не разыгрывал нас и не пытался обмануть или ввести в заблуждение. У меня сложилось устойчивое ощущение, что хвостатый знал нас обоих и искренне верил в сказанное…
Она упорно счищала с рук начинавшую запекаться кровь.
— Пока мы беседовали, он продолжал упорно твердить, что пакет на самом деле передал ему ты. Представляешь себе, по его словам, я в это время лежала на могильной плите? И все это происходило давно. Скорее всего, бедолагу опутали необычайно мощным и умелым заклинанием, даже следов которого мне не удалось найти. — Овилла хищно прищурилась: — Уверен, что никогда раньше не встречался с этим Цутро?
Вместо ответа юноша протянул ей письмо.
— Пойдем на берег. Присядь и прочитай.
Отблески текущей лавы отражались на гладкой коже и Киоши, украдкой наблюдая, в который раз восхитился безупречностью форм суккуба. Склонившись над письмом, демоница полностью погрузилась в себя, снова и снова перечитывая послание, и лишь подвижный гибкий хвост метался, пристукивая по плоскому камню, нависающему над ручьем.
Наконец она отложила бумаги.
Обернулась, глядя на Киоши и одновременно сквозь него.
— Значит, ты уверен, что действительно писал это? — она небрежно смахнула прилипшие к ступням кусочки окаменевшей лавы.
Чуть позже, получив долгожданную передышку в безумном марафоне на выживание и поиск ответов, Киоши сможет еще раз внимательно осмотреть непростую ситуацию, в которую попал. Осмотреть ее как бы со стороны, подвергая каждое решение старательной критике и пытаясь найти изъян в собственных поступках.
Он вспомнит спасение с Буредды, мертвенные глаза суэджигари, рассказ Овиллы-Линды, встречу с Магистром Сконе, его приказ и нелегкие раздумья, ставшие предвестником согласия на путешествие ко двору Стервятника. Он вспомнит свои колебания и неуверенность, странный разговор с суккубом, решившей отправиться с ним, вспомнит письмо, написанное собственной рукой.