Мысли Мэта вновь вернулись к письму, и усмешка на его лице сменилась задумчивостью. Несколько движений раскаленным в огне ножом – и печать с изображением золотой лилии аккуратно поддета. В письме не содержалось ничего интересного: Илэйн сообщала, что упорно занимается, делает успехи и горит желанием продолжать обучение. Она помнит свой дочерний долг и, поскольку, наказывая ее за побег, Престол Амерлин рекомендовала не вспоминать о случившемся, более не намерена касаться этой темы. Кроме того, Илэйн писала, что удостоена звания принятой и что свершилось это замечательное событие скорее, нежели она могла предполагать, и теперь ей доверены дела куда более важные, чем раньше, и в связи с поручением самой Амерлин ей, наверное, придется покинуть Тар Валон, впрочем лишь на короткий срок. Так что матери не следует беспокоиться.

Илэйн было легко призывать Моргейз не беспокоиться. Еще бы, Илэйн ведь и Мэта усадила на горячую сковородку. Скорей всего, это глупое письмо и было причиной слежки за ним, но даже Том ничего в этом письме не понял, не сумел выжать из него ничего вразумительного. Он только пожимал плечами да порой ворчал о тайнописи, шифрах, кодах и Игре Домов.

Сейчас, когда печать была восстановлена и само письмо находилось в безопасности, надежно зашитое в подкладку куртки, Мэт готов был биться об заклад, что о послании никто не узнает. Если кому-то позарез понадобится письмо, настолько, что он решит из-за него убить Мэта, то пусть попробует! «Раз уж я, Найнив, взялся отвезти это письмо, то будь все проклято, но я его доставлю, кто бы ни пытался меня остановить». Если же он снова встретит тех трех несносных женщин, они явно не обрадуются, услышав слова, что он им выскажет. «Если я когда-нибудь их встречу… О Свет, о таком обороте дел я и не задумывался!»

Когда швартовы были обмотаны вокруг кнехтов, на палубе появился Том с инструментами за спиной и узлом в руке. Невзирая на хромоту, он с гордым видом подошел к поручням, старательно следя за тем, чтобы ветер должным образом развевал полы его плаща, играя цветными лоскутами декоративных заплат, и с важным видом теребя свои длинные белые усы.

– Никто и не смотрит, Том, – произнес Мэт. – По-моему, они заметят менестреля, только если в руках у него будет окорок.

Том окинул пристань внимательным взглядом:

– Свет! Я слышал, что дела тут плохи, но не ожидал, что настолько. Бедные простаки. Похоже, половина из них просто голодает. Так что если ты и дальше намерен жить в соответствии со своими запросами, то второй твой кошелек мы отдадим за еду. Первый пойдет в уплату за комнату. Смотрю на тебя, и мне скоро плохо станет. Если ты и здесь будешь налегать на еду, как взял ныне в привычку, то недолго ждать, что оголодавший люд за этакое тебе мозги вышибет.