Еще юноша стал видеть дурные сны, несомненно вызванные тревогой о судьбе девушек. Эгвейн, Найнив, Илэйн – но с ними какой-то мужчина с коротко стриженными белыми волосами, в камзоле, точно у Комара, с полосатыми рукавами-буф. Он, посмеиваясь, плел вокруг девушек сеть. Порой вместо девушек беловолосый плел силки для Морейн, а иногда в руках у того мужчины появлялся меч, будто хрустальный, который, стоило тому прикоснуться к рукояти, начинал сверкать, точно солнце. Случалось, этот меч держал в руке Ранд. Почему-то снов с Рандом снилось больше.
Мэт был уверен: тяжелые сны одолевают его из-за того, что он недосыпает, из-за того, что частенько забывает о еде, перехватывая что придется, когда случается вспомнить о необходимости обеда или ужина. Но прекращать розыски он не собирался. «Я поставил на выигрыш, – говорил Мэт самому себе, – и намерен выиграть это пари, эту ставку, пусть даже заплатить в этой игре придется жизнью».
Глава 50. Молот
Глава 50. Молот
Послеполуденное солнце заливало жаркими лучами пристань Тира, к которой причаливал паром. На каменных плитах пристани тут и там блестели лужи, над которыми поднимался пар, и воздух казался Перрину таким же влажным, как в Иллиане. Пахло дегтем, и деревом, и канатами – к югу от реки виднелись далекие верфи. Запахи специй и железа, ячменя, парфюмерии и вин смешивались с сотнями других ароматов, но в этой невероятной смеси Перрин не мог вычленить знакомые запахи из множества других, большей частью доносящихся из складов за причалами. Когда откуда-то с севера неожиданно налетел порыв ветра, юноша уловил в нем рыбные запахи, которые тотчас исчезли, как только ветер подул в другую сторону. Не было никаких притягательных ароматов того, за чем следовало бы охотиться. Разум Перрина инстинктивно потянулся в поисках волков еще до того, как он сообразил, что делает, а когда понял, тут же загнал себя в оберегающие рамки. Последнее время юноша слишком часто ослаблял бдительность и самоконтроль. Конечно же, волков здесь нет и быть не может. В таком городе – невозможно. Но Перрину не хотелось чувствовать себя таким… одиноким.
Как только с баржи на причал опустились сходни, он повел Ходока по причалу, за Морейн и Ланом. Гигантские очертания Твердыни Тира высились слева от них, а сама крепость, скрытая тенью, была похожа на большую гору, несмотря на огромное знамя на самой высокой ее башне. Перрин не хотел смотреть на Твердыню, но казалось невозможным глянуть на город и не увидеть ее. «Он все еще здесь? Свет, если он попытался попасть туда, то, может быть, сейчас уже мертв». И тогда все было напрасным.