Новых трофейных лошадок сразу пристроили к своей артиллерии, а оставшиеся телеги с винтовками подожгли, так как уложенные в них старые однозарядные ружья Мурата были явно хуже трехлинеек, патронов к которым еще оставалось штук по пятнадцать на брата. Оборонять телеграф сил оказалось уже недостаточно. Да и смысла особого в этом никто не видел. Ни на какую помощь от своих рассчитывать не приходилось, так что, не дожидаясь начала новых массированных атак, сразу после перегруппировки, под хлопки взрывавшихся в огне стрелковых боеприпасов, пошли на прорыв обратно к порту и морскому арсеналу, оставив после себя еще и горящее здание телеграфа.

Позже стало известно, что действия этого отряда пластунов отвлекли на себя почти все японские войска, бывшие в городе, и часть регулярной пехоты из последних резервов крепости, нарушив любую проводную связь в пределах Сасебо и его окрестностей и сорвав намечавшуюся контратаку у арсенала.

Но цену за это заплатили немалую. Форсировать реку повторно им уже не позволили. В результате, отступая, казаки расстреляли все снаряды, перетащенные в повозки с передков еще в самом начале, и все прихваченное сверх того. Лошадей перебило, и обе еще исправные пушки пришлось взорвать, после чего прорываться к своим в рассыпном строе частью верхами на уже других трофейных конях без седел, а в подавляющем большинстве пешком «огородами».

В итоге вернулась лишь треть, и те почти все перераненные. Тяжело контуженного вольноопределяющегося вытащили на себе двое унтеров, тоже посеченные японскими пулями, но не пожелавшие оставить «толкового геройского мальца япошкам».

Они смогли переплыть реку, скрываясь за многочисленным хламом, оказавшимся в ней в ходе боев. Потом, уже совсем обессилев от ран, пробраться в торговый порт, где рассчитывали затаиться и дождаться десанта, который, как они знали из инструктажа, там тоже должны были высадить. Но там наши так и не появились. Периодически посещавшие гавань катера, упражнявшиеся в торпедной стрельбе, подаваемые им сигналы сначала не замечали, а потом вообще полоснули в их сторону пулеметной очередью. А с трех часов дня, видимо удовлетворившись результатами устроенного погрома, и заглядывать перестали.

Так и не дождавшись помощи, понимая, что рискуют «задержаться в гостях дольше, чем принято у приличных людей», ближе к вечеру, чуток отлежавшись, взяли в ножи японский пост на пристани и умыкнули лодку. На ней и добрались самостоятельно до «Калхаса», где сразу чуть не набили морду подвернувшимся под горячую руку матросам с одного из катеров.