Становится понятно, что цели у террористов совершенно другие, не такие, как в предыдущих терактах. Дети – только предлог.

Но от этого никому не легче.

Тем временем – в гостинице срочно доставленные из Москвы «местные авторитеты» во главе с М.М. Гуцериевым, крупным бизнесменом – пьют водку. Они ничего не могут сделать. Им страшно…

Владимир Ходов не был с детства мусульманином, он не был ни осетином, ни чеченцем – его мать привезла его в Осетию с Украины, когда маленькому Володе было три года, тогда это было нормально. Они поселились в деревне Эльхотово, мусульманской деревне на границе с Кабардино-Балкарией, на улице Сортово 17, в двухэтажном доме барачного типа. Приемный отец Ходова служил в инженерных войсках, мать работала медсестрой. Это была нормальная советская многонациональная семья.

Володя учился средне, самые лучшие отметки были по русскому и литературе. Среди сверстников был необщителен, замкнут, часто болел. Часто ходил в библиотеку и читал книги, обожал читать энциклопедию, которая там была.

В одна тысяча девятьсот девяносто восьмом году Ходов преступает закон – в Майкопе он совершает изнасилование, его объявляют в розыск. Старший брат, Борис – сидит в тюрьме за убийство – восемь лет, убийство он совершил в шестнадцать. Он освобождается в начале две тысячи третьего – чтобы меньше чем через год погибнуть…

* * *

– Стоять, лицом к стене.

Произносящий это конвоир страдает насморком, отчего говор у него получается «в нос», неразборчивый. Он привычно придерживает конвоируемого за плечо, не глядя, безошибочно попадает ключом в прорезь замка, который помнит еще сталинские времена. Да, умели тогда вещи делать, не то что сейчас.