– Милиции, – вынужден был признать Владимир.

– Точно. А правоверный – должен бояться одного лишь Аллаха. И встретив русского мента даже безоружным – говорить: достаточно с нас Аллаха, он – прекрасный хранитель. Понял? Не бойся никого, кроме Аллаха…

– Понял…

Надежда вспыхнула и погасла – как пламя свечи на ветру.

– Мне надо бежать?

– Зачем? – удивился брат

– Если они узнают… даже то, что я только говорил с тобой – они обратно отправят меня в тюрьму. И тебя могут тоже…

– Э… все в руках Аллаха. Давай, отнесем эту землю. А завтра – с утра мы поедем в город. Я отведу тебя к сведущему человеку – и он подскажет, как поступить.

– Давай…

* * *

Выйдя из тюрьмы, Борис Ходов прожил недолго – девятнадцатого июля его настигают четыре пули, выпущенные кровником. Двадцать второго июля – Владимир Ходов, появившись на похоронах – требует прервать их и похоронить брата по мусульманскому обряду. Его требование выполняют. Владимир Ходов становится убежденным радикальным мусульманином, а потом – и исламским террористом…

Беслан, Северная Осетия. Улица Коминтерна, школа № 1. 02 сентября 2004 года

Беслан, Северная Осетия. Улица Коминтерна, школа № 1. 02 сентября 2004 года

Весь день наполнен совершенно бесполезными действиями.

Генералы госбезопасности Проничев и Тихонов обсуждают возможности штурма. Присутствующие здесь североосетинские политики бурно протестуют – они понимают, что будет кровь, а кровь им не простят, это Кавказ. О том, какая кровь прольется, если террористов выпустить на свободу, сколько еще будет терактов – они не думают. После меня – хоть потоп.

Группа офицеров среднего звена разрабатывает план штурма. Никто не хочет брать на себя ответственность. Трусость – органическая черта российских генералов. Не всех, но большинства. Все понимают – что за ошибки наказывают, но никто и никого еще не наказал за бездействие… наверное со времен Сталина таких прецедентов не было. Бездействовать – безопаснее.

По телевизору врут – что заложников не более трехсот. Террористы слышат это – установить режим глушения никто не догадался и звереют. Они кричат, что они воины Аллаха и будут сражаться до последнего патрона.

Одни за другими появляются кандидатуры переговорщиков – старейшины, два арабских телеканала. Все они отвергаются террористами – они не будут разговаривать ни с кем, кроме названных ими людей. Теперь уже и дураку ясно – Дзасохова и Зязикова к школе подпускать нельзя.

Но там – дети.

Днем террористы запрещают пить и выставляют вооруженную охрану у умывальников. Жара и большинство детей раздевается до белья. Террористы психуют.